Соплеменники и товарищи,

 Все, кому я был ко двору,

 На Ваганьковском меня кладбище

 Схороните, когда умру,

 Чтобы талой водою вешнею

 Мне б горланили свою песнь

 Старожилы, кутилы здешние,

 Столь любимые даже здесь.

 С глаз долой едва схоронившийся

 От капели, что март сложил,

 Видел вновь бы себя родившимся,

 Точно вовсе ещё не жил.

 Ну, а если могильной братии

 На желанье моё плевать

 Или снобов аристократия

 Не захочет меня принять,

 Вы, друзья мои и товарищи,

 По мытарствам моя родня,

 На далёком Планёрном кладбище

 Схороните тогда меня.

 Монументами не измучен лик

 Его строгий - не вышел срок,

 И есть шанс у реки излучины

 Ангажировать уголок.

 Здесь, возможно, иная публика,

 Желтизной отливает кость,

 Но в открытой пока республике

 Не последний я буду гость.

 Ну, а если, бывает всякое,

 Буду вынужден я сменить

 Вид на жительство и не вякая

 С чемоданчиком семенить

 По стране большой, где не очень мне

 Сторониться случилось бед -

 Обрету покой на Тамбовщине,

 Где мой дед возглавлял Комбед.

 Мне бродяжничать не в диковину,

 На суглинок до чёрта зол

 Отойду ко сну успокоенный,

 Как в родной сойду чернозём.

 На Руси застыл в бессловесности

 Разношерстных погостов строй,

 Только вам я скажу по честности –

 Подойдет для меня любой.

 Без креста, без землицы горсточки -

 Всё приму, хоть в холстине гнить,

 Лишь бы мне до последней косточки

 Себя Родине сохранить.

 К ней любовь моя и почтение.

 В продолжение зим и лет

 Мне гнилушкой тлеть - облегчение,

 На родной Земле лишь бы тлеть!