Три стихотворения.

 День, как обычный и не жаркий,

 Блестит диск солнечный в тумане,

 Нес с магазина он подарки,

 И написал: «Любимой Мани.

 Тревожно было на пути,

 Боялся получить в ответ: «Уйди!»

 И вдруг услышал голос с вышины,

 Из репродуктора, висевшего на спице:

 -Без объявления войны

 Фашисты перешли наши границы.

 Тревожно стало на пути,

 Померкло солнце впереди.

 А раньше было думать о войне нельзя,

 Кричали все газеты разом:

 Как Сталин с Гитлером – друзья,

 Так создан был в те дни маразм!

 И тяжестью сдавила грудь:

 Не выдохнуть и не вздохнуть.

 И до любимой он и не дошел,

 К утру уже катился в эшелоне,

 Новых друзей в пути нашел,

 Ах, не донес подарочек от Мони.

 С тревогой ехал он на фронт,

 И выглядел, как очумелый кот.

 Но он считал: враги должны в аду гореть.

 Из командиров красных остались треть.

 Бухарина с Троцким бросили на плаху,

 С подобными шпионами не дали маху!

 Тревожно все же было на душе,

 Как Ленину, когда-то в шалаше.

 Попал он сразу в мясорубку,

 Завидовал лишь в бойни скот,

 Глотали все корреспондентов «утку»,

 Струился по лицу кровавый пот.

 С тревогой ожидал он «гильотину»,

 Как описать ту жуткую картину.

 И жив, остался, это – чудо,

 Прошел три раза через лазарет.

 И термин для войны нашел – паскуда,

 И было же ему совсем не много лет.

 Тревожно было, не сидел в тени,

 Мечтал, молился, каялся в лихие дни!

 За всю войну не получил и весточки из дома.

 Погибла в Ленинграде вся его родня,

 А девушка – так эта нам знакома,

 Ушла за горизонт, как солнце на закате дня.

 С тревогой, горем он почти сроднился,

 И снова - чудо, что не спился!

 И он сейчас уже старик, но помнит дни,

 Начало и конец ужасной той войны:

 Кто виноват в трагедии народа?

 Сам человек – прескверная порода.

 Тревогу и печаль он гонит прочь:

 Звонок - на проводе единственная дочь!

 Моисей Шенкман. Ratingen.

 2. 75 лет со дня смерти О. Мандельштама.

 В пересыльном лагере Владивостока, 27 декабря

 1938 года его утопили в гальюне сокамерники,

 так как мешал спать, орал стихи, спятивши.

 Из Еврейской газеты, декабрь,2013 год.

 Читал свои стихи в тюрьме. Не хило!

 Возможно, зэков и стошнило.

 Осип Мандельштам поэтом был от Бога,

 Он был хорош в стихах и в жизни!

 Вела его тяжелая, еврейская дорога,

 Но верен был своей судьбе, отчизне.

 Тщеславие не норма, она его сгубила:

 Зачем читал коллегам о Сталине свой стих?

 Его таланту зависть не простила,

 Желали многие - чтоб на века затих!

 Мог написать бы «бомбу» анонимно,

 До Сталина и до людей она б дошла.

 И разошелся бы с Тираном мирно,

 А смерть его, возможно, быстро не нашла.

 Но для поэта нет запретных строчек:

 Страдать, писать, читать их и подонку.

 Глаза уже не видят, кроме точек,

 И проезжает жизни остановку!

 Семь лет он ожидал страшных минут,

 Когда с косой старуха пригласит в объятье,

 Источники не знают, обычно лгут,

 Но донесли до нас его последние проклятья.

 Судьба поэтов-россиян всегда трагична,

 И редко, кто не умер раньше срока.

 Смерть Мандельштама очень уж типична

 И бьет меня сильнее тока.

 P.S. Слова о Сталине прекрасны, много весят,

 Они тома и Пастернака перевесят.

 3. 12 февраля исполнится 203 года со дня смерти

 Чарльза Дарвина.

 Чарльз Дарвин был правдив в науке,

 Ведь человек - разумный зверь.

 К нему тянули в ярости «Светила» руки,

 Он правду распахнул в окованную дверь.

 Хоть наши мысли мудры, часто высоки,

 По ДНК мы черви иль навозные жуки!

 Моисей Шенкман. Декабрь, 2013 год.