Рабочий Дмитрий Эрастович

(Адрес почты erastovitch@gmail.com)

Женская линия

Разговор зашел про национальность, про Одессу начала 90-х и алию того же периода, про эмиграцию за «железный занавес» тех же лет, про

«вечных жидов»… А что такое «вечность»? А кто такой «жид»? Знаете, один человек высказал своё мнение по этому поводу. Его спросили – не еврей ли он?

Он ответил, дескать, евреи живут в Израиле, а «жиды» рассеяны по всей Матушке-Земле…

– А почему ты так считаешь? – спросили у него.

– «Жид» – это не оскорбление и не социальный статус. На мой взгляд, это просто-напросто аббревиатура: «Житель Искажающий Документацию». Почему

говорят не «еврейская морда», а «жидовская морда» в определённых жизненных ситуациях? «Жиды» никогда не присваивают еврейских признаков: фамилии,

имени, отчества; уже не говоря про причастность к религиозной атрибутике: пейсы, кипы, бороды, цицит…

Удалось однажды «стать жидовкой» одной еврейской женщине, которую изнасиловали во время погрома. Она всегда умела извлекать драгоценное из

ничтожного – присвоила фамилию «автора ребёнка» (нееврейскую, естественно) своему чаду, а заодно дала будущность своему наследию путём ассимиляции. Но

на этом её «миссия» только начиналась. Нося во чреве и скитаясь, она не могла более жить там, где жила ранее в местечке, пришлось бежать. На улице не

могла более ночевать, пришлось очень худо: часто бывали голодные обмороки, холодно было уже, да и седьмой месяц беременности как-никак. Господь

направил её шаги на восток Украины, в самый нееврейский городок (исходя сугубо из названия) – Славянск. В Славянске она обрела доверие местных жителей,

хотя не было ни документов, ни денег при себе – лишь внешность и слова… «Быстрые» мозги разыграли всё как по нотам: происхождение, причину бегства; в

то время при знакомстве было принято ввести собеседника в курс дела о занятии твоём и твоих родителей, вашу национальную принадлежность. Со временем

поняли кто она… Пожалели её местные – вреда не нанесли, но выставили ультиматум:

– Живёшь у нас – живёшь по-нашему!

Она приняла крещение по православному обычаю, само собой крестили и новорожденную Марфу Иосифовну. Время летело. Мама так и не сказала Марфе

о том, что она как и её мама… Марфа вышла замуж за местного мужика Фёдора. Марфина мама молила Христа Спасителя, чтобы не родилась девочка у Марфы, но

«женская линия» не была прервана - появились на свет Надежда и Александра. Бабушка Наденьки так ничего и не сказала внучке об их «женской линии», а

внучке тем более было и не до того – замуж хочется. Бабушка посоветовала Наде за кого замуж идти. Она говорила ей так:

– Ты очень красивая, Наденька. Украиночка моя ты чернобровая. Марфуш, погляди-ка, какие брови-то у нашей Наденьки, а?.. В общем, внученька

моя, послушай меня, миленькая моя: за головой своей горячей не иди – в ней немного-то и насобиралось. За сердцем тоже не ведись – там «дидько» сидит.

В сердце человеческом, которое у всех людей лукавое, испорченное, четыре камеры – в них черти древние сидят и шепчутся, советуются. Послушай голову

мою седую, милочка, следуй ты, птичка моя, голосу крови. Кровь имеет свой голос, Надюша. Кровь никогда неправды не нашепчет, кривды не сделает судьбе

твоей многострадальной…

Надюша пыталась материализовать бабушкины советы – ведь лучше бабушки никто не понимал её, даже мама…

Надина сестра повредила ногу, когда акушерка пеленала её: случайно уронила крошечку Шуру, принимая роды у Марфы. Из-за этого «знакомства» с

силой всемирного тяготения, Шурочка прихрамывала до конца своих дней на одну ногу. На Надю всегда обращали внимание молодые люди. В одночасье Шурочке

было больно и одиноко…

– «Каждому – своё…» – бормотала она ещё в отрочестве под нос и кроила для каждого заказа свой размер. Теперь она одевает «по моде» весь

Славянск – Александра изрядно талантливая швея. На склоне лет Александра Фёдоровна возьмёт двух приёмных детей: не удалось за целую жизнь быть ей

замужней. Христос Спаситель услышал молитву Марфы о прекращении женской линии: вот только ответил не ей, а её дочери Александре…

Надежда с мужем переехала из Славянска в Одессу: муж её из-под Харькова родом; познакомились они, когда её жених был моряком «Черномортехфлота».

Молодой семье дали квартиру почти в центре города: Приморский район возле парка, до моря рукой подать. Муж Надежды очень пробивной и трудолюбивый

человек, всё приносит и приносит в дом, настоящий добытчик, у него «золотые руки», да вот всё никак времени не хватает ему для отцовского воспитания…

У Нади в «пятой графе» стоит прочерк. В графе «национальность» под именами родителей тоже прочерки. Это её второе свидетельство о рождении,

повторное. Два ребёнка родила на белый свет – Леночку и Вовочку. Леночка очень умная и старательная девочка с самого детства. Володя с юности связывался

с местными шайками, «медвежатником» был, квартиры вскрывали. С тех пор, как «загремел по малолетке», так и не был на свободе почти. Очага семейного не

было, женился-разводился, дети от разных браков. Когда дети Нади постарше стали, то выпивать как папа начали: духовные вещи передаются по папиной линии…

Дмитрий Григорьевич – папа Лены и Вовы: высокий, сухопарый, с густыми нависающими бровями на карие глаза, у него ровные чёрные волосы, которые

рано поседели. Он сын врачихи и «крупной шишки» из сельского райкома Харьковской области. У Григорьевича «орлиный нос» от мамы, а украинская фамилия и

отчество – от папы. Леночке передались черты её бабушки по папе – выкрестки Марии, которая заплетала свои пышные волосы в густую косу, чтобы не сильно

бросаться в глаза людям, да и благо раньше в косынках ходили все женщины по местечкам – этому не был исключением и Харьков середины 19-го века…

У Леночки с паспортными данными всё «правильно», так вот те на – «жидовкой» дразнят в последних классах школы, в институте, на работе:

по-хорошему, не зло дразнят. У Лены «римский профиль», череп к годам пятнадцати вытянулся в длину как у папы: на лице стало виднеться «кое-что»…

У Леночки густые чёрные волосы и карие глаза, чёрные высокие брови, которые частенько прореживаются рейсфедером. Родители отдали Леночку на фортепиано,

она отличница в школе, правда, ей очень тяжело учиться в двух школах, но стыдно понижать поставленную планку. Леночка окончила институт Народного

хозяйства с красным дипломом, её приняли на работу по специальности, она экономист высшей категории в государственном учреждении. Несмотря на материальные

блага, Лена не может сыскать счастья – она ищет понимания души. Эти поиски до добра не довели Леночку – запила горькую, но начала-то со сладкого

шампанского. Кстати, её мама очень редко позволяла себе выпивать: шампанское по праздникам в семейном кругу, хотя и работала при этом на Одесском заводе

шампанских вин. Леночкины «поиски» привели её ко многим знакомствам. Лене за тридцать, ей становится страшно от того, что она не оставит следа на этой

Земле. Лене надоело пить и она никак не может найти выход…

Жил в том же городе-герое, но не из района Леночки, человек чудаковатый; мама у него была учителем русского языка и литературы. Преподавателя

звали Александрой Ивановной Винник. Гражданка Винник назвала сына греческим именем Эраст, но заимев паспорт гражданина СССР, сын Александры Ивановны менял

имена и фамилии неоднократно. Не быть же ему пожизненно Рабочим Эрастом Дмитриевичем! Просто каламбур какой-то! Валера меняет фамилии по причине того,

что он мастер по фиктивным бракам: на жилплощади одиноких и сочувствующих дам промышляет. Ростом не пойми в кого – почти метр девяносто – мама с папой

далеко не такие были. Папа – Рабочий Дмитрий Валерьевич: с рыжими вьющимися волосами как у Пьера Ришара, носит очки как у Троцкого, «метр в кепке».

Валерина мама завязывает седые волосы «в дульку», у неё прямой длинный нос, вопреки всем требованиям профессии учителя русского языка и литературы очень

картавит. Александра Ивановна очень осведомлена в жизни: даёт советы всем и всюду – очень просвещенный и грамотный человек. Однажды она и Леночка

познакомилась, Валерина мама показывала старые фото, она надеялась, что её сын женится на Леночке. Однако Валера некоторое время всего-навсего состоял в

гражданском браке, разделял квартиру вдвоём с Леной. На девятом месяце он изрёк эпическую фразу:

– Я свою миссию исполнил, у тебя свой дом есть…

«Миссией» Валерия Дмитриевича было то, что он приводил «к Богу» Лену, так как ей нужно было бросить пить. Проходили по монастырям, по различным

церквям; на то время был конец 80-х и начало 90-х, «железный занавес» спадал потихоньку, наступала эра "духовного пробуждения». Бог освобождал Леночку

мало-помалу. Сына Димочкой назвала, в честь своего папы. В детстве у Димочки были светленькие волосы, потом – пепельные с отливом; очень редкая цветовая

гамма для мальчуковых волос. Сейчас его волосы как у мамы в молодости: вьющиеся и пышные. У Димочки сохранились фото, на которых он на руках у папы и

мама близко-близко к ним обоим стоит. На том фото маме тридцать пять, а папе сорок шесть: между ними разница в одиннадцать лет.

У папы серые глаза с поволокой. Почти всю свою жизнь Валерий Дмитриевич жил на пенсию по инвалидности. Папу признали невменяемым и

неработоспособным в психдиспансере г. Александровка. По его словам он стал «таким», когда из его штрафбата, в котором он был ефрейтором, убежали солдаты.

Во избежание трибунала, Валера бежал домой к маме в Одессу. Будучи только-только призванным в ряды СА (Советской Армии), он женился в 18 лет. Его очаровала

одна «профура», у которой было много «мужей» после него, она всегда выбирала брак по расчёту. Валеру на протяжении жизни сопровождала беспорядочная половая

жизнь, многоженство: начиная фиктивными и заканчивая гражданскими браками. Женщины, с которыми был Валера, рожали от него детей, мало было законнорожденных.

Его проводами в мир иной занялась одна из его «законных» дочерей, оформила на себя его загородный участок впоследствии. Он умер в 62 года – сердце не

выдержало, до смерти происходили случаи инсульта. Диме нечего вспомнить про папу: дядя Валера не разговаривал с Димой, когда приходил погостить к ним домой

с мамой. Спрашивал, бывало:

– Как дела? Как учёба? - и уходил говорить с мамой на кухне.

Говорил он, при этом повторяя одни и те же события, а мама слушала, редко могла вставить что-то своё: Валера был «у себя на волне», думая и

рассказывая о себе, о своём…

Своё детство Дима провёл с мамой и дедушкой. Они научили его читать, считать, уступать старшим в транспорте, говорить «спасибо», помогать по

хозяйству: вне зависимости от того, как бы этого не хотелось делать. Сбылись чаяния его прабабушки – «женская линия» оборвалась на Димочке: он единственный

Ленин ребёнок. Подобно бабушке Наде, Дима слушает голос крови, который шепчет ему тихие божественные мелодии. После этих «мелодий» начинают любить

одиночество, писать стихи, заниматься музыкой. Осенью ему будет двадцать шесть, он не женат, он не ищет никакого «спутника» жизни – желания и времени нет:

рано встаёт, приходит уставшим, читает по вечерам в состоянии забытья и полудрёма. Никого, кроме еврейки по маминой линии в жены не возьмёт. Голос крови

дал ему эту установку. Если умрёт бездетным, то не сокрушается, а трактует свой взгляд на супружество и продолжение рода так:

– Если Вс-вышний захочет, чтобы я женился – женюсь, куда я от Него денусь. Бог дал людям «свободу выбора», чтобы земные товарищи окончательно не

сошли с ума: пусть думают, что они кого-то и что-то выбирают. Всё – от Него, всё – Им, всё – к Нему. Я много раз мог пойти «налево», но это невыгодно мне

же самому – сделаю всё возможное, чтобы не повторить папиного стиля жизни, чтобы не пойти по его тропе. Лучше быть святым и безбрачным, без детей и

потомства, чем «быком-осеменителем», умножая «пушечное мясо» для системы Антихриста и Люцифера – они являются князьями всего видимого временного мира.

Я воочию вижу самых востребованных кандидатов на роль «пушечного мяса» – детей верующих родителей. «Верующие» родители работают, не приучая к труду своих

отпрысков, чтобы восполнить очередное вливание финансовых средств в бюджет княжеский: новый смартфон, планшет с выходом в интернет. Рассуждают они примерно

так: «А чем мои дети должны отличаться от остальных – пусть не думают про нашу семью так, будто мы не заботимся о наших детях». Правильно мыслите, пусть

уподобляются миру в одежде, в стиле жизни, в мировоззрении, в ценностях, в приоритетах. А потом – пусть делают ангельские выражения лиц, преданно глядя в

глаза всем-всем-всем «братьям и сёстрам»…

Когда Диме плохо и тяжело на душе, он пересматривает чёрно-белые фотографии, на которых сохранилась даже мама Марфы Иосифовны. Некоторое время

он смотрит в её глаза, в них он видит усталость вечной погони, свыкание с болью, мудрость, насмешку, граничащую с печалью. Единственное, что он узнал

об этой женщине, так это тот факт, что она была долгожителем – чуть ли не до ста жила. В девяносто два года она окончила свой земной многострадальный

путь. Больше ничего не известно про неё, но он находит всегда что-то такое, от чего становится легче: её глаза оживляют голос его крови…

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже