Рабочий Дмитрий Эрастович

(Адрес почты erastovitch@gmail.com)

Маленький слабенький мальчик

Когда он проезжает мимо дома, в котором когда-то жил его папа, то посещает какое-то загадочное чувство, пережитое в раннем детстве. А ещё

вспоминается обстановка папиной однокомнатной квартиры – логова холостяка. Сейчас в этой квартире живут люди, которых его папа когда-то «привёл к Богу»:

Дима посещает одну церковь с этими людьми.

В Димином свидетельстве о рождении, в графе «отец», записан «выдуманный» человек: мама якобы взяла фамилию мужа, которая совершенно случайно

оказалась идентичной её девичьей фамилии…

До школы он проводил время дома и во дворе. Ровесников во дворе не было, ребята дворовые были старше лет на пять-семь. Дима хотел дружбы с ними,

но они издевались над ним – хотел понятия и принятия со стороны. Ребята были жестокими, один из них отравил его душу – он показал маленькому Диме

игральные карты, на которых кроме изображения масти, были также порнографические изображения; на момент «ознакомления» ему было не более семи лет.

Ребята также закрывали его в люке на пару часов, не давая выкарабкаться оттуда. Находясь в люке, Димочка переживал эмоциональное потрясение, было очень

страшно и жутко. Издевательства на этом не заканчивались. Жертву загоняли на последний девятый этаж по лестнице, потом не давали выйти из лифта, когда

Дима хотел выбраться из парадной того дома, в надежде, что лифт довезёт быстрее до первого этажа, чем мучитель добежит вниз по лестнице на первый этаж.

«Мучитель» почти всегда опережал выходящую из лифта «жертву». Такая «эстафета» продолжалась до тех пор, пока жители дома не подымали шум и не

высказывали претензии. В такие минуты, когда «старшие участники эстафеты» огрызались с соседями, Дима выбегал стремглав из парадной, жадно вдыхая

уличный воздух… После этих приключений Димочка начал ловить кузнечиков и жарить их в консервных банках, которые были найдены рядом, ел их, поджаривая в

найденных жестянках. Перед потреблением в пищу, он представлял своих обидчиков в роли этих изуродованных насекомых, которым предварительно были оторваны

конечности и подпалены крылья…

В первом классе он быстрее всех прочитал отрывок текста – 141 слово за минуту. Если говорить в целом о школьных годах, то Димочка был «отличником,

который плохо вёл себя». В дневнике было много красного цвета: очередная похвала или очередное замечание с просьбой «явиться родителей в школу». Мама

отпрашивалась с работы, лила слёзы в кабинете завуча, директора…

Возле дома расположен старый университетский стадион, с балкона видна баскетбольная площадка. На её территории находился разбитый

нефункционирующий общественный туалет из ракушечника – в его заброшенных руинах пацаны курили дурь, её запах произвёл нечто такое, чего раньше с Димой

не происходило. Не зря на одном из языков мира слова «запах» и «дух» одинаково переводятся – некий дух очаровал маленького слабенького мальчика.

В первый раз его угостили «втянуть через сухой» летом, после окончания седьмого класса. В тот вечер Дима почувствовал себя другим: смеющимся почти

надо всем и вся, незакомплексованным, счастливым. С тех пор он играл в баскетбол на площадке около его дома, ему нравилась тамошняя атмосфера:

взрослые ребята на мопедах, сигареты, пиво, травка. Ему казалось, что он кому-то нужен больше там, чем дома…

Дедушка стал старым, у него очень болели ноги. Несмотря на это, он работал посменно охранником в санатории неподалёку. Само сосуществование с

дедушкой двигало Диму на попытки суицида, на побеги из дома. В возрасте семи лет Димочка начал заикаться. Он до сих пор помнит некий момент иного

самосознания – «почему-то я говорю по-другому». Присоединялись друг ко другу душевные боли и переживания: ссоры с мамой и дедушкой, заикание,

дедушкино обзывание и унижение, бытовые отверженность и неприятие, которые побудили на поиски «лекарств души». Димочка предпринимал всё, чтобы как

можно реже бывать дома, как можно чаще быть «под влиянием чем-то». Окончив школу, поступил в академию строительства и архитектуры на бюджетную основу,

но после первого семестра перестал посещать пары – реже и реже появлялся на семинарах, лабораторных, модульных контролях. В последнем классы школы его

«заразили» музыкой в стиле рэп. Эта «зараза» стала для него воистину смыслом жизни: на самом деле это был побег от реальности, от прошлого,

от будущего. Он вырос как исполнитель, теперь трио «Доза-Невминоза» едет по приглашению на выступление в Киев. Когда читаешь рэп – не заикаешься.

Поступает пару приглашений в одесские клубы, которые охотно принимаются: как сольно, так и «всей бандой». Наравне с этими событиями Диму отчисляют из

академии – теперь он «свободный исполнитель», охранник в местном баре, пишет тексты ночи напролёт. Единомышленники и корифеи приходят на вахту в гости:

покурить «шалы», послушать тексты и «минусовки». Димочка сам приглашает к себе: ему очень одиноко быть одному. Когда нет «чего-то», то к охраннику

почти не приходят погостить на смену. Однажды им была найдена золотая цепочка, которую они когда-то нашли с дедушкой на сидении в троллейбусе. Он сдал

её в ломбард и сразу же прикупил травы: точка была неподалёку от ломбарда. Самые сладкие минуты были тогда, когда опустишь с поставщиком «первые два

через водный» и предлагаешь ему прочесть свой текст. До сих пор помнятся осколки тех разбитых переживаний, разбитых как тусклое стекло, – та атмосфера,

то состояние души. Потом был триумф – пацаны со студии были ошарашены, они просили прочитать ещё и ещё текст. Этот трек стал визитной карточкой

«Скользкого типа» – такой псевдоним придумал себе Дима. Многократные попытки закончить ремонт студии звукозаписи увенчивались провалами: один уже

семейный, другой – слишком занят, третий – обижен на то, что только он является «верным сыном» одного ремесла. Находясь в таком состоянии, Дима

продолжал делать «вырванные годы» маме, которая на то время молилась «за покаяние сына». Её сын стал зависимым и одержимым от травы, от просмотра

порнографии, от сигарет, от желания всегда быть «в нереальном мире». Душа рвалась на части, казалось, что он сходит потихоньку с ума…

Думая, что найдёт успокоение во всех вышеперечисленных привязанностях, он лишь находил временную «подмену ожидаемого», а после… было очень

плохо и гадко; чувствовал себя полным ничтожеством, несмотря на изрядный успех в музыке. Будучи «под кайфом», кто-то подключался к его естеству, и

Димочка выделывал следующее: писал под чью-то диктовку тексты, которые имели популярность в дальнейшем, находил спрятанные деньги или золото,

сохранённые на «чёрный» день – кто-то нашептывал ему правильное месторасположение. В ту пору ход его жизни, возможно, имел причастие к якобы шутливым

словам его отца, который любил говаривать так:

– Димочка – маленький слабенький мальчик…

Он думал, что убегая от проблемы – решает проблему, но никуда не улетучивались: ни заикание, ни дикость, ни отчужденность, ни ненужность,

ни социопатия – они только усугублялись после «приземления в реальность»…

Никогда не будучи крещенным до 19-ти лет, Дима заключил завет с Богом через «таинство водного крещения, которое является признанием Иисуса

Христа своим Господом и Спасителем». Произошло сверхъестественное – он ощутил, что весь груз исчез, упал камень с его души. Наряду с этим, он поступил

в техникум на специальность радиотехника. Затем поступил на второй курс политехнического, переводом из техникума. Эти годы оказались непростыми. С

самого начала он стал «белой вороной» в группе, но не сдавал позиции христианина. В техникуме были воспоминания «о старых прежних днях», он

оглядывался назад как жена Лотова, падал в прежние грехи, но потом с воплем и слезами каялся и возвращался на «узкий путь». Студенческие годы оказались

плодотворными в плане творчества: появляется новый взгляд на текст и музыку; тексты становились более замысловатыми, тематики – более глубокими,

музыка обретала красоту и гармонию в сочетании с текстами.

«Голос крови» заговорил с Димочкой на иврите – он начал изучать «святой язык», мало-помалу проникаясь традицией иудаизма: праздники,

благословения на разные случаи жизни. Купил Тору с переводом на русский, часами мог копаться в «гематриях» (числовых значениях слов), ему полюбился

иврит. Горькая истина пронзила ему душу, сказанная через Апостола Иоанна: «всякий дух, который не исповедывает того, что Иисус был истинным Мессией,

не есть от Б-га, но это дух Антихриста»…

Диму тянуло «к своему». Он первый раз побывал в синагоге, сделал это специально не в праздник, а в будний день. Через некоторое время стало

понятным то, что не быть ему членом иудейской общины – он выкрест, да к тому же и без документов, которые смогут подтвердить его причастность к народу.

Он интересовался своим «background», начал «копать» прошлое, но много не отыскал – лишь устные истории от мамы и чёрно-белые фотографии. Утешает тот

факт Димочку, что сама сердцевина христианского учения является еврейской. Уму непостижимо – как это – любить Б-га всем сердцем, всей душой, всем

естеством, уж тем более как Отца? Его старания «не грешить» уже не по первой любви, а потому что так «выгодно и правильно».

Двадцать шесть лет будет Димочке в начале осени. Он плешивый и картавый. Над заиканием коптел очень много, но понял одно – без практики

общения с людьми ничего не получится, слишком низкая планка «победителя своего отражения в зеркале». У Димы слабая и неустойчивая психика, расшатанные

нервы – немало досталось ран душевных сызмальства, поэтому он часто в депрессии, дёрганый, раздражительный. Сейчас он работает по специальности,

работа пока что нравится – он регулировщик РЭА (радиоэлектронной аппаратуры). До этого он одновременно учился на стационаре и работал продавцом в

молочном отделе одного большого супермаркета. Приходилось очень туго: утром на пары, сразу после них прибегал «высунув язык», что-то забрасывал в

желудок и ехал к трём часам на работу. В девять вечера смена заканчивалась. По субботам его ждал «отдых» - стирка в «машинке-малютке» и полоскание

вещей вручную, иногда даже генеральная уборка, которая заключалась в заметании и мытье пола, походы в магазины. А в воскресенье – утреннее собрание в

доме молитвы, который находится в другом районе: до туда около часа езды с пересадками. В таком ритме жизни он пробыл семь месяцев... До работы продавцом

был разнорабочим на частной квартире: работа пыльная, но по сравнению с официальным трудоустройством продавца – вровень не идёт. Будучи продавцом,

сладко не пришлось. Много ответственности: за яичный ряд, за молочный ряд, которые должны иметь товарный вид. Наряду с этими задачами также сотни

нюансов, которые находились в «вечной мерзлоте». Холод от витрин, холод от камеры, из которой товар приносится на витрины, вонь из яичной камеры, которую

нужно время от времени мыть (вода с потолка протекала, никак у завхоза руки до починки прохудившейся крыши не доходили); тяжесть ящиков со штучными и

фасованными яйцами, ежедневный обмен «вагона» с макулатурой (конструкция, которая составлялась кустарным методом из четырёх-пяти составных «сеток» на

колёсах). Помимо этого всего, множество тупости и хамства, наглости и дикости со всех сторон: администрация, покупатели, сотрудники. Дима ответственно

относился к работе, потому что знал, что «всё, что делаешь – делай как для Б-га». Его товаровед был его «братом по вере», который рассказывал об их

церкви продавцам, торговым представителям, приглашал на собрания. Потому-то Димочка из кожи вон и лез, лишь бы не опорочить веру и звание «верующего

человека».

Когда нужно было уволиться (защита диплома поспособствовала этому решению), то его очень уговаривали остаться: администрация и даже директор –

еле-еле удалось убедить их, чтобы подписали его заявление об уходе. Теперь в супермаркете нет такого отношения к работе – всё вернулось на круги своя,

всё как раньше. Сейчас он не понимает, зачем он устраивался на ту работу. Ответ таков – наработка навыка общения с людьми в экстремальных состояниях:

стресс, усталость после пар и поездок в общественном транспорте. В таких ситуациях «нельзя падать лицом в грязь». Димочка решил для себя, что уж лучше

так жить, чем по приходу домой из института «страдать» от одиночества. Очень трудно оставаться чистым, будучи одному среди четырёх стен –

благоприятные условия для атаки «старых страстей»: похоти, печали, депрессии, злобы, обиды на себя самого и Б-га. Основным катализатором для этой

обиды служило прошлое, а именно – раннее детство и всё, что родом оттуда – какие коррективы он внесёт в прошлое? В таком круговороте событий и

настроений у Димы случались обострения заикания в учебном процессе, тогда происходило следующее – он приходил домой, еле сдерживаясь на улице, а дома

кричал изо всех сил:

– Зачем!? Зачем Ты дал мне это заикание!? Чего Ты добиваешься от меня таким путём!? Что Ты хочешь доказать мне этим!?

В эти минуты были нервные срывы, ему «сносило крышу», он сильно бил кулаками по стенам, по старой мебели, бил себя по лицу, потому что остро

ощущал ненависть к себе за заикание, с которым он около двух лет усердно боролся, за травмы детства, за всё то, что происходило тогда, за всё то, чего

не исправить более…

Дима не может найти успокоения и радости – ни в чём. Раздражителен, зануден, ко всему тому изворотлив, обладает быстрой перестройкой

психических реакций, социальной пластичностью. Он не умеет и не может никого полюбить, хотя и делает добрые дела людям, но… не любит их. Вычитал в

Новом Завете, что «вера без дел мертва», «дело веры и труд любви», потому-то такова его «повсеместная деятельность» – чувства здесь не при чём. Всё

становится рутиной – его мечтой является вечный сон, попав в который он не проснётся, не увидит более ничего земного. Однако, в продолжении развития

этой «мечты», он боится попасть в ад: несмотря на всю вереницу сделанных им добрых дел, при всей преданности религиозной деятельности, которую он ни

не любит, ни любит, а которой просто старается быть верен всегда, даже когда очень болен. Случается, чтобы «не быть неверным», в его душе происходят

страшные переживания: ненависть, усталость, измождённость жизненной энергии. На последней медкомиссии обнаружили вегето-сосудистую дистонию (ВСД)

средней степени. У Димочки миопия – он плохо видит вдаль, очень часто хочется закрыть глаза сильно-сильно – так глаза по крайней мере не пекут; стоя в

автобусе, на обратном пути с работы, он проделывает эту «глазную гимнастику».

Со временем сил становится меньше. Вспоминаются ему время, когда мог целый день физически работать, а потом целый вечер «быть на коне», играя

в баскетбол; после трудового дня его просто тянуло на спортплощадку около моря – подышать морским воздухом, сжечь избыточествующую физическую силу.

Наравне с пагубными привычками, которые встретили его с отрочества, немалое место в жизни «маленького слабенького мальчика» занимал спорт. В детстве

дедушка учил Димочку считать, писать, читать, а ещё – уметь постоять за себя и… отжиматься от пола. В возрасте около семи лет «слабенький мальчик»

мог отжаться 100 раз без отдыха, да ещё и по несколько повторений; рекорд был даже – 700 раз в сумме семи подходов. На беговую дорожку «Олимпийца»

Диму привела его влюбчивая натура к тренеру по лёгкой атлетике – Кацману Владимиру Яковлевичу. Тогда «бегуну» было лет восемнадцать, а его тренеру

восемьдесят один год. Та самая натура в сочетании с молодым запалом произвели во внутреннем мире рождение страсти к высоким прыжкам. Были перерыты

массы различных программ для повышения прыжка, методы индивидуальных тренировок; по неопытности все поиски были пущены «на свой страх и риск». В

лёгкую атлетику Дима подался, когда узнал, что тот, кто быстро бегает – тот и прыгает высоко. Владимир Яковлевич учил правильной постановке рук, таза,

множеству нюансов в беге на разные дистанции. Димочке он говорил так:

– Учитывая смесь двух темпераментов – меланхолик и сангвиник – скажу тебе вот какую штуку. Если будешь меня слушаться и всё делать, то… через

годик-второй будешь КМС по бегу на 400-800 метров!

Кандидатом в мастера спорта Димочка не стал, потому что бегал за музой и творческими посиделками, на которых лучше приходить «под чем-то»…

В станкостроительном техникуме Дима воскресил свою первую любовь – вновь взялся за баскетбол. В отрывах было видно, что парень бегом занимался –

не догонишь такого в отрыве. На кольца пониже (нестандартной высоты, которые ниже стандартных на сантиметров 15-20) Дима «забивал сверху»: и с

«напрыжки», и с одной толчковой ноги. Ему нравилось быть «один на один» с кольцом, прыгать под музыку – так отрабатывались прыжковые навыки, которые

были увидены им среди профессионалов этого дела. Потом была штанга. Тяжелая атлетика осваивалась как «вспомогательное оружие» для взрывного прыжка.

Теперь есть шанс, что его любимый вид спорта начнёт ревновать к другому виду спорта: баскетбол к штанге. Впоследствии, баскетбол и штанга некоторое

время были как Адам и Ева до грехопадения – в гармонии и понимании…

Теперь некогда даже вспомнить про всё то, что раньше было: Кацман, тяжелая атлетика, «Олимпиец», баскетбольные баталии и травмы от

принципиальности противников в правилах игры – пусть даже эта игра уличная и пыльная. Остались лишь переживания, чувства, которых не будет более…

Эта история основана на реальных событиях. Я узнал о ней, когда долго-долго смотрел в глаза Димочке – маленькому слабенькому мальчику.

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже