Yanina F.-Yanush

(Адрес почты kfy777@rambler.ru)

ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ: Нетрадиционный Леонардо

Леонардо да Винчи. Что мы знаем об этом человеке эпохи Ренессанса? Он был и остается тайной, человеком непонятым, почти мистическим. Его обвиняли в связи с дьяволом. Сторонились, страшась небожественных, как думали его современники, проявлений. Прошли века. Многие его причуды обрели в наших глазах научную ценность. Хотя для большинства Леонардо из деревни Винчи известен более как гениальный художник. Но мало кто знает, что живопись не была главным делом его жизни. И мало кому известно, сколь противоречивой и сложной была его личность. А между тем он обладал особенностью, которая получила неверную интерпретацию. Речь идет о сексуальности живописца, которая по утверждению Зигмунда Фрэйда во многом определила его авторский почерк как художника и нетрадиционность мышления.

Вместо предисловия…

Главная загадка Леонардо да Винчи кроется в том, что мы бы сегодня назвали сексуальными предпочтениями. В этой области жизни итальянского гения существовал секрет, который позднее в сознании обывателей трансформировался в нетрадиционную гомосексуальную ориентацию. Ближе всех к разгадке оказался австрийский врач и психолог Зигмунд Фрэйд. Проанализировав раннее детство Леонардо да Винчи, он сделал заключение, - флорентийский живописец был асексуалом, т.е. человеком, абсолютно исключившим из своей жизни секс. Фрэйд подверг мнимую гомосексуальность да Винчи детальному психоанализу. К сожалению, в многочисленных монографиях и научных статьях, посвященных творчеству и жизни да Винчи, открытие Фрэйда практически не упоминалось.

Леонардо да Винчи был личностью, чьи способности и наклонности вызывали у современников изумление, а чаще раздражение. Почитателей художника, на самом деле, можно было перечесть по пальцам. Это сейчас нам кажется, что его боготворили, тогда же он оказался в положении изгоя, опередившего свое время. Его замыслы и образ жизни не находили понимания у людей. Причуды живописца казались им кознями дьявола - маэстро спал по пятнадцать минут каждые четыре часа, не ел мяса, писал левой рукой, причем справа налево зеркальным способом. Не боялся мертвецов, поражая окружающих равнодушным отношением к смерти. В «черные дни», когда на главной площади города свершались казни, он приходил после окончания столь печального ритуала и, ничем не выказывая душевного неудобства, зарисовывал положение тел висельников. Как живописец да Винчи поражал всех своей авторской сдержанностью: во всех его картинах проступал лунный свет, какая-то безжизненная дымка окутывала людей, заключенных в пространстве холста. Но помимо вышеуказанных странностей была у него главная «блажь», которая и стала «философским камнем» его творческого почерка. Чтобы понять суть этой особенности, стоит пойти по стопам Фрэйда и обратиться к детским годам Леонардо да Винчи.

Одиночество гения

О том, что такое одиночество незаконнорожденный сын служанки Катарины и нотариуса Пьеро ди Антонио узнал рано. 15 апреля 1452 года в деревеньке да Винчи между Флоренцией и Эмполи начался его путь. Мальчик считался незаконно рожденным, так как в год его появления отец оставил мать и женился на знатной Анне Альбиера. Леонардо остался с матерью. Лишенный отца, он все свои помыслы и детские надежды связывал с матерью. Она стала его защитницей, утешительницей, гуру. И лишь в 1457 году имя пятилетнего Леонардо фигурирует во флорентийском податном кадастре, в котором он упомянут как внебрачный сын сэра Пьеро ди Антонио. Его отец считался вполне обеспеченным человеком - потомок семейства нотариусов и землевладельцев, он к тому же выгодно женился, его жена Анна Альбиера была богата. Своим появлением в семье отца Леонардо был обязан тому печальному факту, что Анна оказалась бесплодна. Поэтому вполне закономерным оказалось то, что женщина приняла малыша как родного. Отец много работал, и Леонардо все время проводил с Анной, но образ родной матери, невзирая на заботу и ласку матери приемной, так и не померк в его памяти. Помимо мачехи, о нем заботилась бабушка – мать его отца - Мона Лючия. Постоянное пребывание в женском обществе не могло не оказать влияния на его характер.

Отчий дом Леонардо покинул в возрасте в 1468 году, став учеником знаменитого тосканского живописца Андреа дель Вероккио. Первый самостоятельный заказ Леонардо получил через четыре года. В этот период он почти не отвлекался на любовные истории, коими изобиловала жизнь тосканских художников. Уже тогда Леонардо поражал окружающих своим душевным аскетизмом. Правда Фрэйд описывает его несколько иначе: «Он был крепким и соответственно рослым человеком, с лицом совершенной красоты, наделенным необыкновенной физической силой, очаровывающим формами своего обхождения, блестящим собеседником, веселым и любезным со всеми; он любил красоту и в окружавших его вещах, с удовольствием носил роскошные наряды и ценил любой комфорт». Одним словом – вырисовывается воистину притягательный облик, предполагающий склонность к плотским утехам и успех в женской среде. Но нет. Даже в пору пылкой молодости Леонардо был незамечен в сердечной смуте, интрижках с придворными дамами или юными белошвейками. Современникам он запомнился как абсолютно свободный, одинокий человек, не имевший близких друзей и любовниц, не общавшийся с родственниками. Одно время по Милану ходили слухи о его любви к юноше Салаи, бывшему у него в учениках, но эта история не нашла подтверждения…

В 1493 году мать Леонардо Катарина приезжает к сыну в Милан, но в скором времени заболевает и отходит в мир иной. По этому поводу в дневниках Леонардо остались несколько точных записей с описанием расходов на ее похороны. За этой скурпулезностью, по утверждению Фрэйда, таится глубина душевного потрясения, переживаемого Леонардо. Ведь мать была для него не просто женщиной, но символом женского начала, зарождения мира и всего сущего. «9-го июля 1504 года в среду, в седьмом часу ночи скончался отец мой, сэр Пьеро да Винчи, нотариус во дворце Подеста». Эта лаконичная запись в одном из дневников Леонардо да Винчи дает нам понять, что к началу века шестнадцатого он окончательно осиротел.

«Под микроскопом психоанализа»

Впервые обвинение в содомии, т.е. в гомосексуализме было выдвинуто против Леонардо 9 апреля 1476 года, но подтверждения оно не имело. В июне этого же года обвинение было выдвинуто вновь, но опять же бездоказательно. Скорее всего, тогда подобные слухи были основаны на следующем факте: в мастерской Леонардо да Винчи позировал молодой человек с сомнительной репутацией. Но, увы, с тех пор порочная склонность художника очень часто муссировалась современниками. Более того, эта идея преодолела века и ныне окончательно закрепилась в сознании наших современников.

Между тем, Зигмунд Фрэйд в одном из своих трактатов, посвященных да Винчи, опровергает наличие сексуального аспекта в отношениях художника с его подмастерьями: «…следует считать весьма вероятным, что сердечные отношения Леонардо с молодыми людьми, жившими по тогдашней методе обучения вместе с ним, не выливались в половые действия». В качестве обоснования сей мысли Фрэйд приводит следующее высказывание: «В период, как известно, борьбы необузданной чувственности с суровой аскезой Леонардо был примером умеренного неприятия сексуального, вроде бы неожиданного у художника и певца женской красоты». Далее он цитирует самого да Винчи: "Совокупление и все с ним связанное настолько отвратительны, что люди скоро вымерли бы, если бы это не было давним обычаем, если бы к тому же не существовало прелестных лиц и чувственных предрасположений". При этом Фрэйд не преминул указать на странное свойство живописца как мужчины: «Сомнительно, обнимал ли хоть раз Леонардо страстно женщину; ничего неизвестно и о его интимной душевной связи с какой-либо женщиной».

Как сексолог, Фрэйд не может оставить без внимания столь любопытную с медицинской и психологической точки зрения сексуальную аномалию. Потому выдвигает собственную теорию на этот счет: «В жизни Леонардо не был бесстрастен… Его страсти были обузданы, подчинены жажде исследования… Он только превращал страсть в жажду знания, ведь предавался исследованию с той настойчивостью, постоянством, основательностью, которые производны от страсти…». И резюмировал: «…Поэтому, быть может, жизнь Леонардо была много беднее любовью, чем жизнь других великих людей и других художников. Бурные страсти возвышенной и испепеляющей природы, в которых другие переживали свои лучшие минуты, как будто не затронули его…».

Теория Фрэйда относительно сексуальности Леонардо да Винчи не лишена своей логики. Подобно русскому поэту Блоку, да Винчи отвергал сексуальный аспект любви. Но причиной этого было не нарушение психики или душевная травма, но обожествление Женщины, как Богоматери. В сексуальном акте с женщиной Леонардо усматривал элемент унижения. Разве интимная связь возможна с существом Божественного порядка?! В одном из манускриптов Леонардо да Винчи обнаруживает преклонение перед Природой, которая, начиная с античности, символизирует материнское порождающее начало и совершенно явно ассоциируется с Женщиной. В другом манускрипте он рассуждает о превосходстве живописи над остальными искусствами. Называет ее «наглядно-чувственным выражением философии природы, бесподобным по оригинальности». Более того, он почти обожествляет живопись, обнаруживая между ней и природой-матерью родственную связь: «...живопись есть наука и законная дочь природы, ибо она порождена природою. Но, говоря точнее, нужно назвать ее внучкою природы, потому что все видимые вещи рождены природою, а от них родилась живопись. Итак, мы будем именовать ее внучкою природы и родственницей Бога».

Вышеприведенные факты свидетельствуют о том, что по отношению к женской природе Леонардо да Винчи не испытывал неприязни. Но его абсолютно отталкивало все, что не имело отношения к возвышенному Духу. Да Винчи смело спорил с Сократом, воспевавшим величие Человека. Словно бунтуя против всего плотского, он с презрением отзывается о человеческом теле, сопоставляя эту тленную оболочку с мощью и красотой огненного светила – Солнца. Может именно по причине своей неприязни ко всему плотскому во многих своих живописных полотнах да Винчи практически стер грань между мужским и женским началом. Не в угоду существующим на тот момент канонам человеческой красоты, воспевающим утонченность и нарочитую бисексуальность, но в подтверждение собственных чувствований и ощущений. Он отверг принадлежность своих картинных персонажей к определенному полу. Мужское и женское в его исполнении практически перетекает друг в друга, сливается в одно целое, сводя противоположные черты к общности.

Фрэйд тонко подмечает эту особенность художника, назовем ее душевной бисексуальностью: «И снова фигуры женственно-мужские, - прекрасные юноши с женскими формами и по-женски нежные; они не опускают взгляд, а смотрят таинственно и победоносно, словно уверены в грядущем большом счастье, о котором нужно молчать; знакомая обольстительная улыбка позволяет догадаться, что речь идет о любовной тайне. Возможно, Леонардо этими образами отвергал и искусно преодолевал злосчастие своей любовной жизни, так как в счастливом соединении мужского и женского начал изображал осуществление желания мальчика, завороженного матерью». Фрэйд имеет в виду тот факт, что в пору своего проживания с родной матерью Леонардо тосковал по отцу и мечтал о полной семье, в которой союз мужского и женского, - отеческого и материнского, - обуславливает счастливое детство ребенка.

«Жизнелюбец»

Известно, что если человеческая энергия не находит реализации в любовных чувствах, то она направляется в русло ментальное. Яркий тому пример – наш герой. Да Винчи не находил понимания у своих современников. Их отталкивали его нестандартное мировоззрение, безумные опыты, диковинные привычки и необычный образ жизни. Совсем иначе дело обстояло с живописью. Благодаря дружбе с Боттичелли, да Винчи обзавелся влиятельными покровителями. Позднее его под свое крыло взял Лодовико Сфорца, близкий друг Рене Анжуйского. Именно от этих людей или через них он получал выгодные заказы. Его манера письма очень быстро стала авторской и узнаваемой. Но одной живописи для самовыражения Леонардо мало. Он утешается ею в первой половине своей жизни. После поспешного отъезда из Милана Леонардо жертвует живописью ради мучительного процесса познания. Ему тесно в рамках одной только живописи, он словно призрачный дух, населяет собой все тайные миры, объединенные под знаком благословенного Познания. С необыкновенной легкостью он овладевает тайнами, за прикосновение к которым самые мудрые придворные ученые отдали бы свои жизни. В определенной точке этого опасного пути он прикасается к алхимии и, кажется, достигает заветной цели – Превращение состоялось, но итог этого эксперимента от нас сокрыт.

Воздушная перспектива, Гибралтар, Дон, белый цвет, зеркала, рождение звезд, перспектива цвета, строение человека, золотое сечение… Все это и многое другое стало объектом пристального изучения Леонардо да Винчи. Во всем, что окружало его, он искал совершенство. Гидравлика, физика, оптика, градостроение, военное дело, астрономия, ботаника, медицина, психология, - казалось, все существующие науки были объяты гениальным умом этого человека. Он попробовал себя во всем. Абсолютный эмпирик, он ничего не принимал на веру, не испытывая при этом священного трепета перед учеными древности. Составляя задачники, испещренные формулами, измерениями и вычислениями, он обнаруживал маниакальную страсть к идеальности. Эти маленькие книжечки оказались математически-выверенными схемами чувственного мира самого Леонардо. Без тени благоговения, с дерзостью строптивого ученика он шел наперекор античным ученым, продолжая эмпирические опыты Коперника и Джордано Бруно.

С этого момента да Винчи стал для современников притчей во языцех. Его трудолюбие граничило с садомазохистским аскетизмом. Прилежность в изучении наук странным образом соседствовала с фантастической необязательностью. Душевная чувствительность и восторженность пребывали в странном союзе с равнодушием и цинизмом. Его воображение пленяли образы, но стоило этим образам воплотиться в форму, как Леонардо тут же терял к ним интерес. Парадоксальность его натуры до сих пор не поддается пониманию. Прилежно выписывая спряжение латинских глаголов, он на полях своих учебных тетрадей мог бегло набросать строение Вселенной.

Его влекло ко всему стихийному, порожденному природой и космосом. Во всем, что окружало его, он искал божественные пропорции и геометрическое соотношение, уверяя, что Природа – самый гениальный чертежник и инженер. Чертежи военных укреплений и схемы орудий соседствовали с восторженными эссе о городском фонтане или прибое пенящихся волн в Пиомбино. И во всех его опытах, бурной научной деятельности, страстном, почти болезненном любопытстве проявилась та самая душа, которая так явственно глядит на нас через прорези глаз Джиоконды. Душа самого живописца, мятущаяся, восторженная, рано состарившаяся, великая и незавершенная.

Незавершенность – основной мотив жизни и творчества да Винчи. Как сознательная черта его характера, неоднократно подчеркнутая и выделенная современниками и потомками, она внесла в его облик ощущение беглости божественного штриха. Известно, что Леонардо не довел до конца работу практически над всеми своими полотнами, причиной этого, как думали современники, была его неорганизованность и необязательность. Фрэйд выступил в защиту художника, объяснив незавершенность фанатичной тягой к совершенству. Тем не менее, необязательность была источником многих его проблем. Помимо неумения доводить дело до конца, Леонардо отличался частой переменой интересов. Он брался за тысячу дел сразу, потом бросал их и принимался за тысячу первое. И так до бесконечности. Но в этой бесконечной незавершенности, помимо отсутствия дисциплины, проглядывало свойство, присущее лишь настоящим гениям. Величие существа космического порядка, лишенного земных теней и плотских форм, одержимого жаждой постижения Священных Тайн. Циничная мудрость, бесчувствие истинного бога, не способного ни плакать, ни радоваться – только идеальные пропорции, совершенство во всей его непостижимости, пугающее величие Вселенной. И фатальная одержимость тайнами жизни…

«История улыбки»

В марте 1500 года Леонардо да Винчи приехал в монастырь Братства служителей Девы Марии Сантиссима Аннунциата. Он поселился в комнатах в одном из зданий монастыря по протекции покровителя художников Папы Римского Александра VI. Примерно в это же время отец художника представлял интересы этого монастыря в юридической тяжбе, одним из участников которой был богатый флорентийский купец Франческо дель Джокондо. У купца была молодая жена - Лиза Герардини. Большинство историков искусства считают, что именно она выступала моделью для знаменитого портрета. Благодаря недавним раскопкам ученых на территории монастыря эта версия вполне может показаться логичной. Найдены записи, свидетельствующие, что флорентийка Джоконда Лиза Герардини частенько наведывалась в мастерскую художника. Она не была писаной красавицей, но основной целью Леонардо было нарисовать, в первую очередь, душу Лизы, а не ее тело, при этом он нарочито использовал сложный способ "сфумато", "погружающий вещи в свет должен погрузить их в бесконечность". Через «сфумато» Леонардо выразил индивидуальность своей модели, при этом Мона Лиза не была идеалом женской красоты для Леонардо, тем не менее, ради нее он пожертвовал многими дорогими заказами.

Самой притягательной и загадочной чертой «Моны Лизы» был ее взгляд, сопряженный с чуть заметной полуулыбкой. Взгляд печальный и загадочный одновременно. Ученые из университета Огайо и искусствоведы Лондонской национальной галереи после долгих исследований пришли к следующему выводу: главной причиной завораживающего взгляда знаменитой "Моны Лизы" является то, что он всегда направлен на зрителя, под каким бы углом к картине он ни находился. Более того, этот взгляд обладает определенным гипнотическим влиянием. У человека, который долго смотрит на картину, возникает ощущение, будто Мона Лиза проникает в самые потаенные уголки его души. У Фрэйда есть свое мнение на этот счет: «Улыбающиеся женщины всего лишь повторяют Катарину, его мать, и мы начинаем догадываться, что она, вероятно, обладала таинственной улыбкой, которую он утерял, и которая так его пленила, когда он вновь обнаружил ее у флорентийской дамы». В данной ситуации Фрэйд обобщает – он имеет в виду большинство женских образов на полотнах великого флорентийца, что же касается «Джиоконды», то «…мы пришли к подтверждению догадки, что улыбка Моны Лизы дель Джоконды пробудила в зрелом человеке воспоминание о матери…». Психоаналитик отсылает нас в детские годы живописца, дабы продемонстрировать явную связь между поклонением перед матерью и божественными аналогиями в облике Джиоконды. Таким образом, по утверждению Фрэйда «Мона Лиза» стала единственной женщиной, в которую Леонардо был влюблен и то только потому, что своим обликом и улыбкой она напоминала ему родную мать.

Судьба «Моны Лизы» после смерти ее создателя была в чем-то печальной, а в чем-то экзотической. Ни с одним из всех полотен Леонардо не было связано столько скандалов, слухов, тайн, как с ней. Самой распространенной темой до сих пор является личность модели, с которой да Винчи писал портрет. Кандидатами были: сам живописец, его мать, его якобы любовник Джузеппе Маццано, Лиза Гардини, и даже Иисус Христос с Богоматерью… «Мона Лиза» с момента своего рождения приобрела славу «роковой женщины», ее холодная неканоническая красота до сих пор притягивает взоры не только ученых и живописцев, но и простых людей. Кому-то она кажется картиной-аллегорией, а кто-то видит в ней отражение души самого Леонардо да Винчи. Ясно одно, «Джиоконда» была создана художником с необыкновенной любовью, далекой от страсти и вожделения, которые обычно мужчина испытывает к женщине. Портрет был написан человеком, испытывавшим благоговение к Женщине. Быть может поэтому, в улыбке Моны Лизы проступает мудрость существа Божественного, лишенного человеческих слабостей и волнений…

Вместо эпилога

В августе 1911 года инспектор Дорне расследовал дело о краже шедевра да Винчи «Мона Лиза» из Лувра. В роли подозреваемого одно время был даже поэт Гийом Апполинер. Картину нашли через два года, случайно, благодаря итальянскому коллекционеру, к которому обратился странный мужчина с предложением продать подлинник картины да Винчи. Продавца, а по совместительству вора по имени Винченцо Перуджиа арестовали, картину вернули в Лувр. По прошествии времени хранители заподозрили неладное и подвергли полотно детальному исследованию. Результаты повергли их в шок – еще до кражи в Лувре висела гениальная подделка. Возник вопрос: а где же подлинник. Дорне пришлось внедриться в общество «пастишей», так художники с Монпарнаса называли своих коллег, специализировавшихся на копировании шедевров. В мае 1914 года ему повезло, - на ежегодном карнавале он столкнулся с болезненно бледным молодым человеком, наряженным в костюм Леонардо да Винчи. Вскоре от других художников он узнал, что этот юноша возомнил себя реинкарнацией великого живописца Возрождения. Звали его Жорж Буле. Он был нотариусом, так как в свое время у родителей не хватило денег, чтобы обучить сына живописи, но божий дар все равно взял свое, юноша стал учиться самостоятельно и в скором времени овладел техникой совершенно, что позволило ему беспрепятственно делать копии с признанных шедевров классиков-живописцев. Но из всех имен его интересовало только одно – Леонардо да Винчи. Бедная жизнь и врожденное психическое отклонение привело к тому, что юноша возомнил себя перевоплощением художника. И словно по наследству ему досталась от Леонардо любовь-поклонение к «Моне Лизе».

Спустя несколько месяцев после карнавала Дорне напал на след Буле. Молодой человек был арестован в конторе, где он и жил. Когда Дорне попал в его квартиру, его глазам предстал самодельный алтарь, в центре которого возвышалась подлинная «Мона Лиза»… Так, спустя четыреста лет, любимая женщина Леонардо да Винчи продолжала сводить с ума. Единственно любимая женщина великого флорентийца, в образе которой так волнительно и загадочно соединились лик Богоматери и лицо обычной итальянской крестьянки из деревни Винчи…

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже