Гавриленко Дмитрий Сергеевич

ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ ВЕНОК

Имя сей звезде полынь; и третья часть вод

сделалась полынью, и многие из людей умерли

от вод, потому что они стали горьки.

( Новый завет, Откровение Святого

Иоанна Богослова, гл. 8, ст. 11 )

1

Воскресшие мгновенья бытия

Приблизились, и время их - настало.

Не будет мне ни жизни, ни житья,

Когда на жизнь пожалуюсь устало.

Когда скажу, что впереди - стена,

А за стеной - пространство из бетона.

Хоть вылези из кожи, но должна

Пробиться речь из вечного затона.

Сквозь прах и страх решительность моя

Решительна, как риск проводника, -

Вот главное среди других мгновений.

Шипя, ползет из пояса змея,

И цель ее - прервать наверняка

Четырнадцать печальных откровений.

2

Четырнадцать печальных откровений -

Не много ли печали над землей,

Проснувшейся, веселой и весенней,

Пропахшей и духами, и смолой?

Я против умолчанья о грядущем,

Я против светлых сказок о былом.

Родители под чернобыльским душем

Махнули, словно ангельским крылом.

Как тень, лежу; как пень, не понимаю

Что надо мной не ветер, а беда,

Тяжелая, чугунного литья.

Подарок скорбный к Пасхе, к Первомаю

На судные и трудные года

В момент от пробужденья до бритья.

3

В момент от пробужденья до бритья

В себе и то не сможешь разобраться,

Не отличишь восторга от нытья.

Отца в дому от собственного братца.

И в небе, и в окне - полурассвет,

Вот-вот он запоет и нечисть сгинет,

Нескромным жестом передав привет

Той женщине, что выглядит богиней

Косой-косой, а за людьми следит

Как фарой, освещая каждый миг

Без приглашений и благословений.

А рядом с нею лишь крутой бандит -

Больной реактор, что весну настиг.

Поднял до неба пыль гигантский веник.

4

Поднял до неба пыль гигантский веник,

Замел родные души ни за грош,

И в длинной череде исчезновений,

Хоть плачь, ты ничего не разберешь.

Невидимые бойкие частицы,

Как пули, вдруг увидевшие цель,-

Всех тех, кто перед Пасхою постится

И не постится, - взяли на прицел.

Теперь и при желаньи не забуду,

Как видел все и оставался слеп

В напасти, что летела напролом.

Мать расставляет чистую посуду,

На полотенце водружает хлеб...

Родители за праздничным столом.

5

Родители за праздничным столом,

Горит перед иконою лампада,

И в комнате торжественно-светло,

И за окном - как в пору листопада.

Христос воскрес? Воистину воскрес!

Яйцом крутым скатилось воскресенье,

И засияло царственно окрест,

И стало красным людям во спасенье.

Родители - друг друга обнимать.

Весь мир боготворя, растет заря

В огромное яйцо из красной пыли.

Святыми кажутся отец и мать,

И три перста - как три богатыря.

А бывший мирный атом чернобылит...

6

А бывший мирный атом чернобылит,

Ему святыни наши нипочем,

И норов необъезженной кобылы

В готовности быть быстрым палачом.

И микромир, и в нем аплодисменты

Беззвучные, ну а слышны везде.

Эксперименты - это экскременты,

В тяжелой затонувшие воде.

Не щит нам аварийная защита,

Трещит реактор, в небе столб огня,

Горит графит - пылает окоем.

И с той поры в единый блик отлита

Аварии кромешной беготня,

И Пасха, и весна в саду моем.

7

И Пасха, и весна в саду моем

В селе невинном, скромном и красивом,

Не праздновали весело вдвоем,

Не восхищались древним-древним дивом.

Не целовались. Ведомое им

Для остальных окутано покровом.

Мы на пиру спокойные сидим,

А что летит над нашим тихим кровом?

Шумит ли огнедышащий дракон?

Раскрыл свои двенадцать пастей змей?

Чудовища все небо закупили?

Едим и пьем, и веку испокон

Те, кто пьянее водки и трезвей,

Не расцвели, а просто жили-были.

8

Не расцвели, а просто жили-были

В любимой мною с детских лет избе,

О прошлом ничего не позабыли,

О будущей не ведали судьбе.

Какие силы и какие стили!

Какое буйство крови на заре!

Родили и крестили и растили

Село когда-то при монастыре.

Вокруг раскол, разруха-завируха...

Коварные, они со всех сторон

Вели на монастырь за ратью рать

И прятались трусливо друг за друга,

Услышав, чем народ вооружен.

Как нелегко все это вспоминать!

9

Как нелегко все это вспоминать!

Звон кос и топоров и звук молитвы

Оставили на местности печать

Жестокой и незавершенной битвы.

И жили много лет лицом к лицу

Раскольники, противники раскола.

У каждого по своему крыльцу,

Но лишь один учитель, как и школа.

Везде Отец и Сын и Дух Святой

И мать везде - о ней не забывать! -

Она одна покой в сердца приносит,

Всегда своей Пречистой простотой

Благословляя пищу и кровать,

Красавицу просторов русских - осень.

10

Красавицу просторов русских - осень,

Беспомощную, видел я в окне.

Дарила ослепительная просинь

Остатки радиации стране.

Попробуйте рукой, глазами троньте!

Вон океан, а где же берега?

Отец-солдат на всем великом фронте

Надежно видел каждого врага.

И потому он одержал победу...

А тут и растерялся, и притих,

И заболел и, как огонь, погас.

За ним пошла и мать моя по следу.

Остался мне от грустных дней лихих

Один коварный миг, кровавый час.

11

Один коварный миг, кровавый час,

Преследует меня с упорством диким,

Он глубину сознания потряс

Нечеловечески-ужасным ликом.

Лишиться сразу милых лебедей

И преданных друг другу и красивых,

В беде застрявших, словно в лебеде,

А ждали их и яблони, и сливы.

Я молча над могилами стоял

Над солнцем яркокрылым и домами

Под соснами, где хорошо дремать

Крестам рядком, ни капли не таясь.

Но что-то в глубине души сломали,

Похоронивши и отца и мать.

12

Похоронивши и отца и мать,

Я стал другим и многое отринул.

Их опыт жизни не перенимать,

У них забрали птицу и скотину.

Потом свезли за тридевять земель

Односельчан, а кладбище осталось.

Среди крестов теперь поет метель,

Но в бесшабашности слышна усталость.

Накрыла чернобыльский след зима,

А он блестит из-под сугробов лет,

Коварный, грязный свет его несносен

В тишайшем уголке, где закрома

Спокойствия и вечности билет

На кладбище среди зеленых сосен.

13

На кладбище среди зеленых сосен

Видны в снегу роскошные цветы,

Которых цвет естественен и сочен,

И кровь из них сочится на кресты.

Длинна она, последняя квартира,

Красна, как угольки в седой золе,

И шепчет мне, что тайны микромира

Таинственнее прочих на земле.

И кажется, что здесь торчат антенны

И явственны безмолвные слова

И несомненна эта связь для нас.

А мы на белом свете несомненны?

Там, где горчит засохшая трава,

Я плакал так, как плачу я сейчас.

14

Я плакал так, как плачу я сейчас.

Да будут грозы, слезы не напрасны!

Мой тихий, мой родной очаг погас,

Но он живет, по-прежнему прекрасный.

Мне от него по-прежнему тепло,

И в этом главный смысл родного дома.

Царапнул сердце, словно гвоздь стекло,

Незримый враг, что вырос, как истома.

Набедокурил здесь и не ушел,

А спрятался в расселины и щели,

Как водяная тонкая струя.

Жена накрыла к годовщине стол,

И за него со мною рядом сели

Воскресшие мгновенья бытия.

15

Воскресшие мгновенья бытия -

Четырнадцать печальных откровений.

В момент от пробужденья до бритья

Поднял до неба пыль гигантский веник.

Родители за праздничным столом,

А бывший мирный атом чернобылит.

И Пасха, и весна в саду моем

Не расцвели, а просто жили-были.

Как нелегко все это вспоминать:

Красавицу просторов русских - осень,

Один коварный миг, кровавый час.

Похоронивши и отца и мать

На кладбище среди зеленых сосен,

Я плакал так, как плачу я сейчас.

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже