Бельский Станислав

Сквозь тусклое стекло

1.

Девочка,

ты до сих пор плачешь по ночам,

обнимая собственного судью.

Утром он молится

на незнакомом языке

и одевает маску,

когда идёт на работу.

Всё в прошлом:

экспедиция,

летняя дружба,

телефонное счастье,

беременность,

два ножа,

распоровшие майское солнце.

2.

Ты

перебираешь мужчин,

как чётки,

обнимаешься

с сопливым англичанином,

хочешь,

чтобы я ревновал.

Это смешно,

как твой вздёрнутый носик

и жиденькие косички.

Я люблю не тебя,

а этот волнистый город,

где звездообразные бакалейщики

бьют меня наотмашь по лицу.

Выброшусь с площадки

на верхушке ратуши,

буду кружиться,

как подстреленная птица,

между одутловатых епископов

и задумчивых Христов

с мозолистыми руками.

3.

В этом доме

так много помещений,

и чего тут только нет:

я видел

осёдланных лошадей,

запылённые старые автомобили,

целую галерею

фотопортретов Веры Холодной

и пьяных в дым,

но всё ещё довольно адекватных

царскосельских балбесов.

Я даже пытался побеседовать с Гёте,

но он выставил меня за дверь,

едва услышал ломаный немецкий.

И только в одну комнату

я не могу найти путь:

в ней сидишь ты,

глядишь на расклешённую

осеннюю дорогу

и укачиваешь чужого ребёнка.

4. БЛЮЗ

Снег с дождём.

Ничего не изменится,

даже если я

закрою глаза

и представлю, что тискаю

самую первую девочку.

Достань водку

из холодильника,

моя помятая небожительница.

Пусть печень

лопнет

и просыплется на город

хрустальными строчками,

пусть музыка

повиснет в комнате,

как чугунная батарея

(на такой сейчас сушатся

твои пёстрые чулки).

Будем бить

друг друга подушками,

ругаться по-немецки,

а потом сольёмся в одно

пыхтящее немолодое тело,

источающее кислый запах

в ритме блюз.

5.

Бедная, бедная Ханни,

жена начальника станции!

Ты бегала по ночам к мяснику,

он слюнявил твои волосы,

сжимал грудь,

как рукоять топора,

и без устали,

словно пожарный шланг,

лил семя в накрашенный рот.

А по утрам парикмахер

припудривал тебе виски,

завивал растрёпанные волосы,

любил тебя кратко и деликатно,

как мотылёк.

Ты попала в больницу

и бесследно исчезла,

стоило доктору Мабузе

поманить тебя пальчиком.

6.

Несомненны только

аптечная улыбка препода

и компакт-диск насаженный

на согнутый палец

далее до горизонта

святая простота

молочная неизвестность

ими я и торгую

Прежде всего

июньская пушинка

щекочущая в горле

узловатое настроение

вызванное

безответственным воздержанием

затем ажурное лето

с выпирающими

как лопатки грозами

и дежурные отмазки

не послужившие причиной

ни одному сдобному тексту

Я даже не знаю каллиграфии

и тем более - не верю

хитиновым поездам

7.

Твои ступни

в шерстяных носках

поднимались всё выше,

стягивая с нас одеяло,

а потом бессильно упали

Так-то вот: приютишь странницу,

вернувшуюся на мотоцикле

с удачной охоты,

а наутро вся деревня

хочет тебя зарезать

8.

всё равно этот пух не летит

а в руках застревает

жёлтыми копейками

тусклыми ласками

вязкой клинописью

ностальгии

молочное освещение и нега

запутавшихся в тумане

вельмож

торжественно шагающих

по промышленным пустыням

срывающих на ходу

мясистые стебли

(двойная досада

лучше войти в женщину

как придётся

чем искать место

для нормальной любви

среди лабиринтов

пастилы и сгущёнки)

9.

придумывается первый сюжетный ход

опрокидывающий навзничь реальность

какая-нибудь гнилая лужа

с бездонным волчьим характером

затем несколько случайных встреч

уточняющих позицию автора

диалоги прописаны вкривь и вкось

лишь бы не зияли рваные дыры

сразу после этого финал

с голыми девушками и фанфарами

все несут ветки олив

и швыряют в издателей

лавровыми венками

последний кадр

мой товарищ селимов

почему-то со спины и кверху ногами

(непреклонная воля режиссёра)

произносит

аллилуйя

10.

тебя разыскали в капусте

органы судебной

и исполнительной власти

пришпилили

как четырёхмерную бабочку

схоронили в груде

слепорождённых бумаг

(отсыревшие руки

и отрывные стены

бог прячется

но ты настойчив)