![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
Зарегистрироваться
Забыли данные? |
ВСЕ АВТОРЫ       ЖАНРЫ       ВНЕШТАТНЫЕ       ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ       РЕКОМЕНДУЮТ       АУДИО
|
 Мороз крепчал. Он кожу жёг сердито.
 А нас врага учили побеждать.
 И батальон валился, как убитый,
 Лишь только выпадало нам поспать.
 
 Мы под брезентом стынущим лежали,
 На снег стеля лишь драную массеть.
 Мы сапоги в костёр ночной совали,
 Чтоб хоть немного ноги обогреть.
 
 Офицерьё орало: «По машинам!»
 И снова вой охрипшего движка.
 По кузову гремят, катаясь, мины.
 На автомате стылая рука...
 
 В худых шинелях серых, как на фронте,
 Мы каменные грызли сухари.
 Но издевался ротный наш Леонтьев,
 Заглядывая в кузов:
 «Не курить!»
 
 А сам курил большие сигареты...
 Мы в рот ему глядели, затаясь.
 Нам были сигареты – как конфеты,
 А он бросал окурки в снег и грязь.
 
 И были мы убить его готовы,
 Без курева почти что третий день.
 И Лёшка, мой приятель из Ростова,
 Молол нам анекдотов дребедень.
 
 Ползла колонна мимо строгих зданий,
 Коптя соляркой, жителей глуша.
 И мы кричали немцам: «Битте, айне,
 Камраден, цигаретте!»
 Ни шиша...
 
 Камрады шли, набычившись, как волки,
 Как будто ты залез к нему в карман.
 ...А ночью мы рванули в самоволку,
 В гаштет немецкий, то есть, ресторан.
 
 Сжимая в кулаке немытом марки,
 Мы влезли в зал. Оружие при нас...
 И что-то хрипло по-немецки каркнул
 За стойкою дебелый рыжий «Ганс».
 
 Небось, припомнил, сука, сорок пятый,
 Когда стрелял в нас с крыш его пахан.
 И я ему швырнул дензнак помятый
 И нацедил он нам по триста грамм.
 
 А фрицы густо стойку облепили,
 Смотря на нас, как будто на зверей.
 И мы по триста с Лёшкой проглотили,
 По кружке пива выдули скорей.
 
 Мы делали всё это торопливо,
 Как воры, утираясь рукавом.
 А немцы нам ещё совали пива,
 Всё время повторяя: «Битте, ком!»
 
 Они на нас насели, словно мухи,
 Они нас угощали, как не пить?
 Один совал какой-то бормотухи,
 Другие предлагали закурить.
 
 И пили мы за два пропащих года,
 И за девчат, что нас не дождались,
 В кругу людей чужого нам народа,
 Чья нам вовек чужая будет жизнь.
 
 Но нас сюда пригнали в эшелонах
 Вытаптывать их чистые поля,
 Рубить на топку буки их и клёны,
 Берёзы и дубы, и тополя.
 
 И зариться на девушек их, женщин,
 На танках перепахивать сады...
 И немцы, как бы мстя за пораженье,
 Нам подливали огненной воды.
 
 Они нас накачали – будь спокоен!
 Шипя вдогонку злобно: «Русишь швайн!»
 ...Мы шли безлюдной гулкой мостовою,
 Грозя кому-то, вывески круша.
 
 Не засветил никто за ставней окон,
 Зияли звёзды росчерком от пуль...
 По мостовой от снега грязно-мокрой
 Вышагивал навстречу нам патруль.
 
 Нас отвезли тотчас в комендатуру,
 И в ту же ночь запёрли на «губу».
 И я смалил припрятанный окурок,
 Жгя пальцы им и верхнюю губу.
 
 И дым учуяв в стылом каземате,
 Мне прапор-чурка челюсти считал.
 И выражался, сука, русским матом...
 
 Я не стерпел, я тоже ему дал!
 
 
 4 марта 1986 г.
Авторы | Обсуждения | Альбомы | Ссылки | О проекте |
Программирование |
![]() |