Павел Малов-Бойчевский
(Адрес почты warchawa@yandex.ru)
Ночное происшествие на манёврах. (Стихотворение)
Мороз крепчал. Он кожу жёг сердито.
А нас врага учили побеждать.
И батальон валился, как убитый,
Лишь только выпадало нам поспать.
Мы под брезентом стынущим лежали,
На снег стеля лишь драную массеть.
Мы сапоги в костёр ночной совали,
Чтоб хоть немного ноги обогреть.
Офицерьё орало: «По машинам!»
И снова вой охрипшего движка.
По кузову гремят, катаясь, мины.
На автомате стылая рука...
В худых шинелях серых, как на фронте,
Мы каменные грызли сухари.
Но издевался ротный наш Леонтьев,
Заглядывая в кузов:
«Не курить!»
А сам курил большие сигареты...
Мы в рот ему глядели, затаясь.
Нам были сигареты – как конфеты,
А он бросал окурки в снег и грязь.
И были мы убить его готовы,
Без курева почти что третий день.
И Лёшка, мой приятель из Ростова,
Молол нам анекдотов дребедень.
Ползла колонна мимо строгих зданий,
Коптя соляркой, жителей глуша.
И мы кричали немцам: «Битте, айне,
Камраден, цигаретте!»
Ни шиша...
Камрады шли, набычившись, как волки,
Как будто ты залез к нему в карман.
...А ночью мы рванули в самоволку,
В гаштет немецкий, то есть, ресторан.
Сжимая в кулаке немытом марки,
Мы влезли в зал. Оружие при нас...
И что-то хрипло по-немецки каркнул
За стойкою дебелый рыжий «Ганс».
Небось, припомнил, сука, сорок пятый,
Когда стрелял в нас с крыш его пахан.
И я ему швырнул дензнак помятый
И нацедил он нам по триста грамм.
А фрицы густо стойку облепили,
Смотря на нас, как будто на зверей.
И мы по триста с Лёшкой проглотили,
По кружке пива выдули скорей.
Мы делали всё это торопливо,
Как воры, утираясь рукавом.
А немцы нам ещё совали пива,
Всё время повторяя: «Битте, ком!»
Они на нас насели, словно мухи,
Они нас угощали, как не пить?
Один совал какой-то бормотухи,
Другие предлагали закурить.
И пили мы за два пропащих года,
И за девчат, что нас не дождались,
В кругу людей чужого нам народа,
Чья нам вовек чужая будет жизнь.
Но нас сюда пригнали в эшелонах
Вытаптывать их чистые поля,
Рубить на топку буки их и клёны,
Берёзы и дубы, и тополя.
И зариться на девушек их, женщин,
На танках перепахивать сады...
И немцы, как бы мстя за пораженье,
Нам подливали огненной воды.
Они нас накачали – будь спокоен!
Шипя вдогонку злобно: «Русишь швайн!»
...Мы шли безлюдной гулкой мостовою,
Грозя кому-то, вывески круша.
Не засветил никто за ставней окон,
Зияли звёзды росчерком от пуль...
По мостовой от снега грязно-мокрой
Вышагивал навстречу нам патруль.
Нас отвезли тотчас в комендатуру,
И в ту же ночь запёрли на «губу».
И я смалил припрятанный окурок,
Жгя пальцы им и верхнюю губу.
И дым учуяв в стылом каземате,
Мне прапор-чурка челюсти считал.
И выражался, сука, русским матом...
Я не стерпел, я тоже ему дал!
4 марта 1986 г.
Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже
Проверить орфографию сайта.
Проверить на плагиат .
Кол-во показов страницы 19 раз(а)
2011-06-15
Поэзия