Усов Сергей Михайлович

Микромир

Скучно мне оберегать

От себя людей,

Скучно кликать благодать

На чужих друзей.

А. Ахматова

…Но другим никогда, никогда я не буду,

Если что-то не так, - вы простите меня.

М. Круг

От автора

Я никогда не умел дружить с закладками; вечно они куда-то девались, терялись, а если и не терялись, то выпадали, оказывались на другой странице. Наверно поэтому, мне всегда хотелось иметь под подушкой книгу, которую можно было бы читать с любого места. Очень удобно. В конце концов, нашлась такая книга – «Путешествие дилетантов» Булата Шавловича Окуджавы. Но читаемой с любого места, она стала после нескольких прочтений. А мне хотелось, чтобы сразу! с новья! Поэтические сборники ни в счёт – их читают в другом режиме, в другой модальности. В конце концов, мне пришла в голову мысль: написать самому такую книгу, что я и начал делать этими строками. В голове сразу (но не вдруг!) вырисовался практически бесконечный массив маленьких рассказов-зарисовок, абсолютно не упорядоченных. Ни фабулы! ни общего замысла! ни логических сцепок! Всё это надёжно связано каким-то другим измерением. Я даже догадываюсь каким: о чём бы, или о ком бы человек ни говорил, - по большому счёту, он говорит о себе самом.

Рефлекс

Как-то в разгар лета приехала к нам в гости моя троюродная сестра. Выпили. Захмелели. Надумали сходить к местному экстрасенсу (употребляю это нейтральное модное словцо, не желая показывать, во всяком случае сейчас, своё отношение к этой братии). Пришли. Пьянка продолжалась на территории экстрасенса. В какой то момент сестра с твёрдостью и тоном зятя Ноздрёва заявляет:

- Всё. Я больше пить сегодня не буду. И даже не наливайте.

Отвлекаю её внимание узорами на обоях, наливая в это время весьма пузатую рюмку до краёв. Наконец она замечает это:

- Серёжа, ну я ведь просила больше не наливать! …Да ещё с верхом.

И подтверждая свои слова, показывает всем полную рюмку. Дальнейшее можно смело вносить во все учебники по рефлексам человека. Сделав круг почёта, рюмка опрокинула своё содержимое в привычно развёрстый рот. Мокрые губы расползлись в виноватой улыбке, удивлённые глаза укоряюще смотрели на сжимающую пустую рюмку руку; и рука, не понимая в чём её упрекают, смущаясь от неожиданного внимания, первый раз не потянулась за закуской.

Сцена на остановке

Дракон бушевал. Многочисленные языки его ядовитого смрадного дыхания с яростью бросались на зазевавшихся прохожих, оставляя на них пыльные ожоги. Временами казалось, что чудище сникало, но дворник двумя-тремя смачными, широкими взмахами метлы возрождал в нём былую мощь. И вот монстр коснулся своими самыми длинными протуберанцами одной, ещё далеко не старой, тётки. Тётка завозмущалась. Виктор Михайлович Полесов поаплодировал бы её гневной филиппике в адрес всех дворников. Свой визг тётка сопровождала завидной физической активностью: её пританцовываний, выпадов руками, ногами, вертлявых движений туловищем, головой хватило бы на десяток-другой добросовестных зарядок. Между тем сотворённое из пыли чудище, почувствовав, наконец, настоящую добычу, обрушило на тётку всю мощь своего зловонного дыхания. Крики неслись уже из утробы зверя, в желудке которого перетиралась тётка. Дракон подкрепился и побежал вперёд, подгоняемый дворником. Напоследок страшилище оглянулось и выплюнуло из своих рваных недр переваренную тётку. Теперь она, как и положено всем экскрементам, молчала.

А ведь тётке надо было сделать всего три шага в сторону, чтобы оказаться с наветренной стороны от дворника, выгуливающего свого любимца!

Из огня да в полымя

Когда-то, в молодости, он исповедовал принцип: прочь мелочные счёты! помоги человеку всем, чем можешь! – завтра он поможет тебе, всем чем может!

Нынче он придерживается другой концепции: тебе улыбнулись на пять копеек, - ты пожми руку на пять копеек; ни больше, но и ни меньше; ровно на пять копеек.

Что наша жизнь? Театр!

Баба Галя (мне двоюродная тётка) свозила внука в Сочи. Ещё до поездки мы неоднократно обыгрывали эту тему, называя Сочи Калымой. Такая замена слов открывала широкий простор для юмора. Надо заметить, что чрезвычайно обидчивая баба Галя не была знакома с этими юмористическими упражнениями. Рассчитав время их возращения домой, звоню бабе Гале и интересуюсь, как они отдохнули на Калыме. Причём 'Калыма' вместо 'Сочи' проскочила как-то машинально. Через два часа мне звонит разъярённая Елена (дочка бабы Гали), и набрасывается на меня с обвинениями. Оказывается в ‘благородном’ семействе произошёл грандиозный скандал. Взбешённая баба Галя встретила свою дочь пронзительными упрёками: ‘Я… я для вас всё… а вы… а вы говорите ‘Калыма’?!’

Что тут сказать?! Человек по природе не добродетельный играет роль добродетеля и благодетеля. Добродетеля и благодетеля своей единственной дочери, своего единственного внука. Весь смысл жизни она видит только в этой игре, и поэтому обставила сцену дорогими декорациями, не пожалела денег на убранство зрительного зала, не забыла и о буфете. Но игра! Сама игра не стоит и выеденного яйца! Не свист и улюлюканье в зале, не куча гнилых помидор и тухлых яиц, брошенных на сцену, а всего лишь насмешливая улыбка зрителя сидящего в последнем ряду вызвала столь яростную вспышку негодования. Вот она бездарность, возомнившая себя талантом, в действии.

Адвокат

А в лес я люблю ходить в одиночку. Жена, напротив, - всегда старается устроить из этого массовое мероприятие. Как-то, желая сразу отсечь попутчиков, заявляю:

- Схожу-ка я за грибами. Хочется побыть один на один с природой… с Богом, наконец!

Жена внимательно выслушала, и заботливо, проникновенно, не оставляя никаких сомнений в том, что она поняла и приняла близко к сердцу мои душевные порывы, подхватила мысль:

- Хорошая идея! Я …с тобой!

Возражать было невозможно; жена подавляла меня своей абсолютной уверенностью, что без неё мне не удастся найти общий язык ни с природой, ни с Богом.

Тост, родившийся во время полива огорода

Почвы у нас песчаные; при сильной жаре – хоть заполивайся. Земля за день так отвыкает от воды, что ни в какую не желает принимать её: с бордюров грядок, с окученных мест вода сбегает ртутью, оставляя абсолютно сухой песок.

Для тех, кто не в курсе, объясняю: притяжение между молекулами песка, молекулами воды больше, чем притяжение между молекулами песка и молекулами воды. А когда песок влажный, то уже имеющаяся в нём вода легко притягивает новую.

Так же и душа человеческая: если в ней чего-то отродясь не бывало, то она не хочет замечать этого, сколько не навязывай. Будь то доброта, классическая музыка, тяга к путешествиям… - всё едино!

Вот потому-то, учитель – не тот, кто научил (сами научатся! – найдут способ!), учитель – тот, кто привил интерес.

А великий учитель – тот, кто привил любовь.

Так выпьем за великих учителей, чтобы не иссохли наши души, не уставали напитываться любовью, чтобы нам всегда было чем поделиться с жаждущим!

Письмо незнакомке.

Недавно я стал невольным свидетелем разговора двух молодых женщин. Одна из них делилась опытом с другой. Суть этого опыта была такова: чтобы заставить своего мужа больше ценить и любить её, она периодически провоцировала его на скандалы ревности.

Сударыня, я бы не назвал Вас смелой женщиной. Нет. Смелость подразумевает сознание опасности, то есть то, - что в Вас начисто отсутствует.

Вы извлекли из арсенала крайних средств нечто, и приняли это нечто за лекарство, не подозревая, что в том арсенале нет ничего однозначного и безопасного. Скажем, если Вы решили вбить гвоздь, то наименее опасными и наиболее пригодными для этого предметами, из тех, что Вам удастся там найти, будут граната с выдернутой чекой и колбочка с нитроглицерином. Такие штуки рискуют применять лишь тогда, когда уверенны на 1000 %, что никакого другого средства уже нет, а важность цели безмерно велика. Но в Вашем случае обращаться за помощью в этот арсенал всегда будет неразумно.

Милая незнакомка, Вы спросите: почему?

Да потому, что даже если Вы добьётесь своей цели, и Ваш муж будет любить Вас безмерно, оберегать беспрестанно, всё равно на скалистой вершине его памяти

укрывшись – если б от стыда! –

за поцелуев частоколом,

стоять Вы будете всегда

с бесстыдно задранным подолом.

Депутатам государственной думы посвящается

Тёща, мыслящая исключительно ассоциациями, увидев проезжавшую грузовую "Газель", на тенте которой было крупно написано: ПАРЛАМЕНТ, охотливо заворчала:

- Опять бандиты поехали.

Я попытался осторожно выяснить:

- Почему ж именно бандиты?

Но тёща не смогла вернуться к истоку мысли. Бандиты и всё тут!

Горькая обида

Драка в песочнице началась на ровном месте. Мне повезло увидеть: на лицах мальчуганов не было сомнений, принимать или не принимать бой. Принимать! Всей душой! Не тратя зря время, два боевика-детсадовца ринулись друг на друга, взбалтывая знойный воздух быстрыми движениями рук, которые следовало понимать как удары кулаками. Вскоре преимущество одного стало очевидно, и второй, не выдержав прессинга, кинулся бежать, явив недюжинные способности в этом деле. Как ни старался догоняющий – бесполезно. В отчаянии он поднял на бегу довольно-таки длинную палку, видимо чтобы легче было дотянуться. Но палка, удлинив руку, отяготила ноги. Разрыв стремительно увеличивался…

Потеряв всякую надежду догнать ускользающего соперника, запыхавшийся мальчонка, проявивший себя в драке отменным бойцом, сел на траву и …заплакал.

‘Здрасьте’

‘Самоанализ – это хорошо,

главное, чтобы он не перерос в самокопание.’

Последняя мысль самокопателя.

‘Исконно деревенского жителя в городе среди прочих примет выделяет ещё и такая: если смотреть ему прямо в глаза – он обязательно поздоровается’ – такая мысль занимала меня ранним деревенским утром.

Я куда-то спешил.

Навстречу шла старушка, которая очевидно, то же куда-то спешила.

Мы спеша смотрели друг другу в глаза.

С большим увлечением копаясь в себе, я извлёк: ‘Наверно, мы немножко выглядим идиотами, с точки зрения городского жителя?’

И вдруг:

- Здрасьте!

Гром, молния, удар сверх землетрясения, девятый вал, ничто не могло поразить (читай: ‘убить’) меня больше, чем это ‘Здрасьте’.

Я метался как смертельно раненый зверь.

Я и старушка – плечом к плечу. Здороваться поздно. Что делать?

Мозг от перенапряжения готов расплавиться.

Может, забежать вперёд старушки? Да нет: пожалуй, это будет чересчур нелепо. (Ах, если бы просто смешно!)

Старушка уже удалялась.

Я выдавил вслед ей жалкое: ‘Здрасьте’. Прошёл немного, остановился. Оглянулся. Старушки – убийцы уже не было видно.

Собака - ? человека.

Знакомство наше было скандальным. Она, вместе со своей свитой, неожиданно накинулась на меня из-за угла. Накинулась, именно она – свита лишь ассистировала. Я стал отмахиваться новой, только что купленной, курткой. Она ловко выхватила у меня из рук это жалкое оружие. Тогда я начал откидываться камнями. Это помогло немного сдержать натиск. Подобрав запыленную, изорванную куртку, я покинул поле боя под аккомпанемент торжествующих собачьих воплей.

С тех пор, при каждой нашей встрече, она с превеликим удовольствием облаивала меня. Я никак не мог решить, чего в ней в такие моменты было больше: восторга или злости? Скорее всего, восторг уравновешивал злость. Удовлетворённая таким равновесием, она даже не делала попыток начинать реальные боевые действия. Ей вполне хватало чувства морального превосходства.

Но однажды я увидел её совершенно другой. Она не атаковала меня, как всегда, а тихо шла, не предупреждая о своём приближении ни лаем, ни рычанием. Я даже не сразу сообразил, что это она. В тот момент её можно было описать одним словом: задумчивость. Она смотрела на меня, как смотрит художник на натуру. Расстояние между нами сокращалось. Я стал нервничать: уж не трюк ли это? Поди, угадай, что у неё на уме. Идёт с видом философа, а потом хвать!.. В какой-то момент мне показалось, что она угадала мои сомнения, и в её глазах отразилось недоумение: разве у тебя есть основания не верить в мою искренность? Я не знал, во что верить: в её искренность или в её хитрость? Стратегическая инициатива была в её руках, вернее в зубах. А может, всё-таки, в глазах?! В любом случае она выигрывала. Проиграть в этой партии мог только я. Думать в этой драматической ситуации было некогда: до четвероногого философа или пройдохи оставалось не более пяти шагов. А может на ничью, а?.. Но она была полна решимости довести партию до конца. Вот только до какого? Неожиданно вспомнилось: осторожность лучшая сторона доблести. Что это было? Соломинка утопающему? Щит обороняющемуся? Утешение проигравшему? Фиговый лист, для прикрытия позора дезертира? Не знаю, и по сей день. А тогда… тогда нервы не выдержали и я наклонился, делая вид, что беру камень. Так, на всякий случай. Хотя случай был далеко не всякий.

Два-На-Два

Раньше Два-На-Два был просто Серёгой; этаким рубахой-парнем; простым, надёжным, доступным, своим; Портосом, не чуждым интеллекта и тонкого юмора. Но жизнь окунула его в два страшных варева: работу в милиции и торгашество. Эти чудища и по отдельности-то расправляются с человеком без жалости и без эстетства, по принципу мясорубки; так душу переламывают и перемалывают, что уж не о какой реанимации и говорить не приходится, а в две пасти они способны кого угодно сожрать в мгновение ока. Находясь в состоянии клинической смерти, жертва не испытывает никакой боли. Напротив!.. наслаждается эйфорией предсмертного экстаза, и даже хруст и стоны собственной души кажутся ей бравурным маршем, симфонией оптимизма.

Ну вот что, собственно, я хотел заметить. Мы даже не подозреваем, в каком широком спектре воспринимаем людей. Когда Два-На-Два был ещё просто Серёгой, ну тем самым рубахой-парнем, его физические размеры не бросались в глаза - были спрятаны за широкой душой; нынче же невольно удивляешься: «зачем такое большое тело для такого маленького, тщедушного, покрытого бесчисленными язвами, остатка некогда могучей души, всё меньше и меньше подающей признаки жизни?». По сути, большое тело уже приступило к исполнению обязанностей гроба. Ну что ж, по крайней мере, гроб просторный: два на два.

P.S.: Всё познаётся в сравнении. Наверняка, я преувеличиваю степень малости души Два-На-Два, но на другой чаше весов лежит любимая душа Серёги.

Приложение к рассказу Два-На-Два

Отмечали мой день рождения. Речь зашла об аудиокнигах. Я похвастал, что у меня есть «Азазель» Акунина, где авторский текст дан в шикарном исполнении Александра Филиппенко, и, дабы не быть голословным, предложил послушать первый или последний абзац, предупредив, что времени на это уйдёт самую малость, не более трёх минут, - меньше чем на выкуривание одной сигареты. Не ожидая, что столь невинная затея вызовет у Два-На-Два взрыв негодования, я включил последний абзац.

«По Тверскому бульвару быстрыми, неверными шагами, не видя никого

вокруг, шел щегольски одетый, но ужасно неряшливый молодой человек: мятый

дорогой фрак, грязный белый галстук, в лацкане пыльная белая гвоздика.» - читал несравненный Филиппенко.

Показалось, что уши Два-На-Два не в силах были вынести филигранной работы мастера, - он закрыл их руками и пулей вылетел на улицу. Там он минут десять прочищал слуховые проходы своим громким криком:

- К нему на день рождения приехали, а он всякую фигню включает… ненормальный!.. ему лечится надо… на фиг мне такие друзья!..

Я растерялся, но не надолго; пока Филиппенко ласкал слух оставшихся:

«Гуляющие сторонились и провожали странного субъекта любопытными взглядами. И

дело было не в мертвенной бледности щеголя - мало ли вокруг чахоточных, и даже не в том, что он несомненно был мертвецки пьян (его и пошатывало из стороны в сторону) - эка невидаль. Нет, внимание встречных, и в особенности дам, привлекала интригующая особенность его физиономии: при очевидной молодости у прожигателя жизни были совершенно белые, будто примороженные инеем виски.» - мне с кристальной ясностью открылось, что именно произошло.

…Когда Два-На-Два был Серёгой, он здорово зачитывался; любил возвращаться к прочитанному, смакуя прелесть фразы, без стеснения восторгаясь удачными метафорами, неожиданными сюжетными ходами. Но со временем милицейские погоны и торговые хлопоты вытеснили из его жизни прежние книги, полные благородства, ума, вкуса. Он уже давно забыл трепет души, вызванный чтением, а тут я неосторожно ему напомнил… Инстиктивно Два-На-Два отскочил от Филиппенко, как чёрт от ладана. Оголять душу? – так ведь больно будет! С оголённой душой ни в милиции, ни в торговле не наработаешь. С другой стороны: душа в панцире, - что тело в гробу… Куда ни кинь, - всюду клин.

Ни за что наброситься на человека для милиционера-торгаша (адская смесь!) видимо вполне естественно. Бог с ним. Другое интересно: если друг сломал ногу, заболел гриппом, иль по какой другой причине нуждается в лечении, - он уже не друг? То есть: по Два-На-Два выходит, что надобность в лечении является достаточным основанием для отказа от дружбы. Гм… Два-На-Два предложил мне лечиться от ненормальности. Вот уж упаси Бог! Из превеликого множества, написанного на эту тему, мне больше всего нравится рассказ Рэя Брэдбери «Луг». Кстати! у меня есть запись радиопостановки по этому рассказу. Я чуть не предложил её Два-На-Два, но память подсунула шестой стих седьмой главы Евангелия от Матфея и я отказался от этой мысли.

Ссылка на указанный стих требует основательной аргументации, поэтому предлагаю Вам:

Приложение к приложению к рассказу Два-На-Два.

Был срам. Будучи пьяным, Два-На-Два бахвалился, как он избивал резиновой дубинкой беззащитного человека, запертого в милицейскую кутузку. Имелось, понимаешь, подозрение, что сей человек совершил страшное преступление: «поморосил» на стенку магазина, принадлежащего Два-На-Два.

Человек подал жалобу в прокуратуру.

С какой гордостью Два-На-Два рассказывал, как свидетели (кои были: продавцы его частной лавочки, друзья-товарищи, коллеги) дают «нужные» показания, как в протоколах история переписана заново, теперь уже «правильно» и «справедливо»!..

Я подумал тогда, что возводя свою жизнь в абсолютную ценность, мы не ставим её ни в грош. Этот человек живёт недалеко от Два-На-Два, встречается с ним, мысленно плюётся, проклинает, убивает… Но что толку с его виртуального восстановления справедливости! А вот было бы известно заранее (как тут не вспомнить о законах кровной мести!), что выйдет человек и оплатит обидчику за подлость, погибнет сам, но избавит мир от негодяя в погонах – глядишь, и не превратился бы Серёга в Два-На-Два…

Со стороны легко судить. А вот прервать бахвальство вандала, назвать по горячим следам подлость подлостью я почему-то не смог. Увы… Можно, конечно, попробовать оправдаться, мол, ошеломлён был, подавлен. Но зачем? Безропотно выслушав гадости, я стал как бы причастен к ним, согласился нести в своём сердце какое-то их количество. Для этого и рассказывалось! Есть истории в которых не бывает чистых – как в выгребной яме. Туда просто не надо залезать.

Точно, как в аптеке

Родька чуть не опрокинул на себя кружку с горячим чаем – тёща успела в последний момент перехватить. Поскольку движение её руки окончилось, а первоначальный энергетический посыл был очень мощным, не сгоревшая энергия устремилась наружу в языковой форме:

- Ё… сейчас бы … напился! Что за … ребёнок!! Ни … не понимает!!! ………!!!!!!

Выдав залп, тёща секунд на десять замерла в позе Фемиды и, убедившись что недодала, выровняла весы правосудия последней гирькой:

-Блядь!

Творчество и самооценка

Не знаю, замечал ли кто раньше, что у Пушкина есть место, где он громко заявляет себя мастером. В «Пире во время Чумы» есть место:

Священник:

Безбожный пир, безбожные безумцы!

Вы пиршеством и песнями разврата

Ругаетесь над мрачной тишиной,

Повсюду смертию распространенной!

Средь ужаса плачевных похорон,

Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,

А ваши ненавистные восторги

Смущают тишину гробов – и землю

Над мертвыми телами потрясают!

Когда бы стариков и жен моленья

Не освятили общей, смертной ямы, -

Подумать мог бы я, что нынче бесы

Погибший дух безбожника терзают

И в тьму кромешную тащат со смехом.

Несколько голосов:

Он мастерски об аде говорит!

Александр Сергеевич даже поскромничал. Художник, если уж он взялся за работу, должен быть уверен, что он – лучший, единственный, неповторимый! Если он так не считает, во время работы, то не стоит и браться за неё.

Мысль, по пути: Он мастерски об аде говорит! – уверен, что Булгаков родил своего мастера, будучи оплодотворённым именно этой строчкой.

Не судите…

Изнанка самой отвратительной подлости, иногда бывает образцом неумелого благородства, неискушённого стремления к идеалам добра, слепой веры невинной души возводящей то или иное достижение человеческого разума в абсолютную ценность. И наоборот: споткнувшаяся низость может невольно дать яркий пример великодушия. Примеры? Да полноте Вам!

О трудностях

Вам приходилось сетовать на жизнь? Мол, у других и условия лучше, и денег больше, и дуракам опять везёт… Вы – жертва обстоятельств. Было такое?

Да знаю, знаю: лично у Вас такого не было. Но если подобное случилось с Вашими знакомыми, - обязательно, всенепременно(!) сводите их в офис торгового дома Шкуренко. Собственно в сам офис можете не заходить, - ничего там особо примечательного нет; офис – как офис. Но обратите внимание на красное кирпичное здание, расположенное перед офисом: когда-то в его межкирпичные трещины забрался тополиный пух, и теперь там можно увидеть, как на вертикальной стене растут тополя. Чем они питаются – Бог знает. Видимо добывают себе микроэлементы из оседающей городской пыли, влагу - из воздуха. А вот желания жить - им занимать не надо! – этого у них полным полно. Конечно, на одном желании долго не протянешь – оно необходимо, но не достаточно. К середине лета тополя сбрасывают листву и, кажется, что полностью засыхают. Но приходит весна, и они вновь одеваются зеленью и вновь рвутся к небесам! Какими же далёкими, несказанно богатыми, и от того, наверняка зазнавшимися, родственниками кажутся им тополя, растущие на земле!

…Как бы то ни было, но сегодня я видел, как с «настенного» тополя слетал пух. Смешавшись с тучами прочего пуха, он полетел искать и бороться за место под солнцем. Каким-то высшим знанием, я знал: он – добьётся своего, - ведь там, на стене, сформировались его гены – гены победителя!

В цепочке поколений, тополь на стене – очищающий, оздоравливающий пост, своеобразный уход в пустыню, который можно сравнить со странствованием Моисея (и иже с ним), с уходом в пустыню Иисуса.

Но не будем отвлекаться. Вы не забыли, с чего мы начали? На всякий случай, напомню: обязательно, всенепременно(!) сводите Ваших ноющих знакомых в офис торгового дома Шкуренко. Впрочем, в сам офис можете не заходить…

Штрих к портрету любви

Любопытно, что любящий чувствует за собой право собственности по отношению к любимому; но поразительнее всего то, что этот любимый, даже при полном отсутствии взаимности, в той или иной мере, признаёт это право!

Изнанка красоты

Мне жаль красивых женщин: у них, чаще всего, очень плохие условия для развития интеллекта.

P.S.: Конечно эта мысль требует рифмовки, но красивым женщинам не до мыслей, вне зависимости от того рифмованны они или нет.

Птица

Раннее, ещё тусклое утро.

Город вот-вот готов пробудиться.

Я на работе; осматриваю вверенный мне пост. Бессонная ночь, конечно, сказывается, но утро есть утро: оно обращает и возвышает к небесам. (Привет «жаворонкам»!) И вот в этих небесах я замечаю медленно парящую, почти застывшую белую птицу. Зрелище завораживает! Её полёт преисполнен гордости, благородства, красоты умопомрачительной!!! Ах, птица, птица! всё лучшее, романтическое, даже то, что казалось уже давно и безвозвратно ушло, пробудила ты во мне! Да вся клоака разнесчастного города не стоит и одного твоего неуловимого взмаха крыльев! Как, как ты попала сюда! что делать тебе на этой свалке? Лети, лети прочь! не оскверняй своих перьев зловонным дыханием цивилизации. Умоляю!

…Птица совершенно застыла и начала медленно снижаться. Я до рези в глазах пытался разорвать взглядом утренние сумерки…

Почему, почему меня не вызвали к телефону!? почему не случилось ничего, требующего моего срочного вмешательства!? Почему великая боль разочарования должна была обрушиться непременно на мою голову!?

…Надо мной в клочьях грязного тумана проплывал изорванный целлофановый пакет.

Увы!..

У нас, у русских, пока по свински не напьёшься, - по человечески не познакомишься.

Зеркало с задержкой

Накануне Омская хоккейная команда «Авангард» проиграла кубковый матч на своём поле Казанскому «Ак Барсу». Проиграла с треском: 1:11! А ведь перед игрой болельщики пребывали в самом радужном настроении, поскольку предыдущие матчи складывались очень даже неплохо; никто не ожидал, что на своём поле получится такая бяка…

Утром недоспавший народ потянулся на работу. Я выискивал в толпе хмурые лица, чтобы встретить их задорной фразой:

- «Авангард» - чемпион! – как будто бы не зная результата вчерашней игры.

…Злобные взгляды тяжёлыми каменьями летели в меня один за другим; вчерашние болельщики не могли выносить присутствие зеркала, в котором отражались их недавние чаяния, несбывшееся радости, напрасно потраченные нервные ресурсы.

До чего пренеприятная эта штука – зеркало с задержкой по времени! К хорошему мы быстро привыкаем, и оно уж не радует нас так остро, как в первый раз; а плохое способно терзать бесконечно долго и неимоверно больно.

Минздрав предупреждает:

Для того чтобы ходить по нашим больницам, надо быть очень здоровым человеком.

Табуретка

Войдя в дом, я сразу обратил на неё внимание. Она стояла там же где и всегда, целая и невредимая. Если смотреть на жизнь в протокольном варианте, то всё было как всегда. Но нельзя было не почувствовать, какой тяжёлой грустью окутана старая табуретка! Я слышал (ей Богу, слышал!) как от неё исходит и наполняет весь дом мучительный стон. То был стон приговорённого без преступления, то был плач выжатой и отвергнутой любви. Недоумевая, я прошёл дальше и понял в чём дело: посреди зала стояли новенькие стулья и табуретки. Немного погодя, жена позвала обедать. Надо ли говорить, что вокруг стола были расставлены новые сиденья?! Я посмотрел на старую табуретку: она обречённо умолкла. В этом большом мире уже не было даже маленького лоскута любви, способного прикрыть её смертельную рану.

P.S.: И по сей день я сижу за столом на той старой, видавшей виды табуретке.

Эталон

Вечер встречи выпускников. 20 лет прошло – с ума сойти можно! Я ли это? Они ли это? Мы ли это?… Я. Они. Мы.

В одном из кратчайших промежутков (кои своим существованием были обязаны лишь правилам хорошего тона) между нетерпеливыми тостами объявляю мини-тест и обращаюсь к девушке Люде (Это не стилизация под школу, что было бы пошло, - это искренность святого самообмана, боящегося нарушить сказку детства чужеродным взрослым словцом). Итак, обращаюсь к девушке Люде, известной по школьным годам как воплощение серьёзности:

-Поговорим об эстраде: назови быстренько два-три любимых исполнителя.

-……(не помню ответ)

-теперь о литературе: два-три любимых писателя.

-…..

-а теперь о сексе: две-три любимых позиции.

В этом месте возникает естественный смех, и все соглашаются, что на такой вопрос тяжело ответить принародно. По логике мятущегося застольного разговора, эпизод, казалось, был исчерпан. Ан нет! После примерно двадцатиминутного молчания, Людмила, расстреливая меня в упор своим убийственно серьёзным взглядом, говорит:

-А я бы всё равно тебе не сказала.

Каково! Вот она, черта неотделимая от человека! Человек-камертон, хранитель эталонной частоты. Стукни тихонечко по нему, и он зазвенит, демонстрируя природный стандарт, по которому можно безошибочно настроить определённые качества души. Такие люди – большая редкость. ‘Соль земли’ (Евангелие). Без них не было бы ни одного мало-мальски настроенного человека-рояля.

Мнение, на котором не настаиваю

Чтобы там ни говорили, но такое явление, как женская поэзия, существует. Вечный, но полностью исчерпанный жанр. Страна, в которой самой высокой, недосягаемой вершиной остаётся:

Ах, далеко до неба!

Губы – близки во мгле…

-Бог, не суди! – Ты не был

Женщиной на земле!

М. Цветаева

Своеобразный карт-бланш, выданный Мариной Ивановной всему женскому полу.

Тщеславный мечтатель.

Он лежал на шаткой скамейке запущенного сквера. Мимо проплывали редкие пары влюблённых и равнодушные ко всему облака. Ему нестерпимо захотелось воспарить вместе с этими облаками. Полёт Икара над влюблёнными, - как это романтично! Как бы они глядели на него! После этого и разбиться не страшно. А если бы никого не было? Если бы один, один над всей землёй?.. Он безразлично посмотрел на облака, лениво потянулся и, - этого оказалось достаточно, чтобы скамейка рухнула, банальнейшим образом приземляя его тело для воссоединения с приземлившейся душой.

Месть художника

Я узнал её сразу (а ведь не виделись тридцать лет!); узнал и растерялся: она бережно собирала хлопья тополиного пуха в большой целлофановый пакет; мой изумлённый разум никак не мог понять на какую полку памяти положить увиденное действо.

В школе она замечательно рисовала. О технике судить не берусь, но замыслы были редкостными! Она мечтала стать художником, но… увы! как говориться, жизнь внесла свои коррективы. После я слышал: она не терпит в своём доме ни кистей, ни красок, ничего, что ранит душу напоминанием о несбывшейся мечте.

…И вот теперь она зачем-то собирала тополиный пух. Вспомнился Феофан Myхин – экстравагантный художник из «Золотого телёнка». Неужели и пухом можно живописать? Вряд ли.

Решив умом, что мне нет дела до этих странностей, я …послушался сердца и подошёл к ней.

Она была в каком-то колюче-радостном настроении. Разговор не сразу, но наладился, и она поведала мне тайну тополиного пуха.

История такова. Лучшая её подруга постоянно клянчит семена. Отказать вроде как неудобно. В итоге, подруга имеет шикарный урожай, а у моей знакомой данный сорт хиреет на глазах, даже если до этого отлично плодоносил. И не было случая, чтобы эта пакость не сработала. Как тут не поверить в мистическое!

Вот и задумала обиженная душа: собрать тополиный пух, удалить пуховую составляющую, а семена, при случае, подсунуть подруге, выдав их за новый сорт какой-нибудь огородной культуры.

Художник – он во всём художник!

Читатель, только давайте не будем опускаться до пошлого морализма, а лучше насладимся красотой замысла, шикарным росчерком, дерзким, и в то же время простодушным, оголением интимных частей своего «Я», тех, что обычно предпочитают не показывать другим – не прилично, мол, да и не выгодно.

К чёрту выгоду! и туда же приличия! – всё это для серых и сирых.

Миром правит красота! Вот только понимаешь это, лишь повстречав настоящего художника, даже если он уже давно не рисует.

Ночной дозор

У тёщи под утро бывает бессонница - этак часа в четыре. Тогда она какое-то время бродит по дому, стараясь не шуметь, после чего обязательно заходит в нашу комнату (я всегда при этом просыпаюсь), поправляет моё одеяло (чтоб ноги укрыть), замирает и отходит, сердито шепча себе под нос:

- Дышит сука!

Глупость поневоле

Работал как-то я на проходной. Ворота, рядом будка о четырёх стенах. Для того, чтобы пройти дальше, посетителю предлагают зайти в будку и, предъявив документы, получить пропуск. С линии ворот он видит, что одна стена будки упирается в забор, две другие доступны его зрению и дверей не имеют. Каждый третий недоумённо спрашивал: «А где дверь?».

Что это? Человек идёт в царство бюрократии и заранее готов, что его начнут кидать, пинать как мячик. Он заранее отключает восприятие, соображение – так легче вынести предстоящую пытку. Отключает настолько, что не может решить даже ясельную задачку с дверью.

Глаголом жгут сердца людей

Шила в мешке не утаишь. Это правило особенно жёстко действует, когда дело касается языка. Язык – он всё скажет, ничего не скроет! Умей лишь услышать.

Я – примак, и поэтому часто приходится обращаться к тёще по бытовым вопросам. Если её спросить, не видела ли она что-нибудь из детских вещей или из гардероба жены – да что угодно! – она скажет, что видела, мол, лежит там-то и там-то. Но если её спросить про мою вещь, обязательно ответит:

- Да валялась в (варианты: на, под, за, около и т.д.)…

Даже если вещь висит (лежит) как ей положено и где ей положено, - всё равно у тёщи на языке она «валяется».

Разочарование

Загородная зона отдыха. На выходные сюда приезжают гульнуть-кутнуть, отвлечься-развлечься…

Двое слегка выпивших мужчин восхищаются молодой женщиной, жадно расправляющейся со стаканчиком мороженого. Вернее восхищается один – второй лишь утвердительно кивает головой. Так и будем их называть: первый, второй.

- …нет, ты только посмотри, - тараторит первый – какое благоухание вкуса! (Кивок второго.) Какая фигура!.. всё при ней… и при этом, так мила, так призывно застенчива… (Кивок.) Ангел! Ангел да и только! (Кивок.) Я теперь точно знаю: слово «ангел» - женского рода!.. (Кивок.) Всё! – эти выходные я целиком посвящаю ей! А там как знать…

Второй хотел было по инерции кивнуть, но передумал и вместо этого лениво выдавил:

- Она, между прочим, с мужем приехала.

- С мужем?!

Оборванной струной, звериным воем пронёсся по округе глухой стон первого:

- У-у-у, с-сука!

Никуда от Ноздрёва не денешься

Не выношу, когда при мне плохо отзываются о моих друзьях, но сам страшно люблю говорить про них гадости. Велик соблазн, объяснить это тем, что мне приятно слышать, как за них заступаются. Да вот беда: не заступаются.

Что есть истина?

Мне часто говорят, что некая женщина была моей женой; у меня даже есть свидетельство о расторжении брака с ней. Но вот в чём вся штука: я никогда не был её мужем! Нет у меня такого жизненного опыта, воспоминаний, впечатлений… Ну нет и всё! Так почему я должен верить чужим словам, сомнительным бумажкам, больше чем самому себе?!

Ход конём

Партия медленно, но верно плыла в ничейное русло. Ещё несколько ходов и, учитывая примерное равенство противников в классе игры, ничья стала более чем очевидна. Но тут вмешался лукавый: мне очень захотелось выиграть, что чисто шахматными средствами уже вряд ли было возможно. Я затеял психологическую комбинацию: взялся рукой за коня и, подобно начинающему, отдёрнул в испуге руку. Мол, заметил опасность да поздно. Сделав, как положено, ход конём, я дёргано встал и с расстроенным видом отошёл подальше. Противник стал нервно искать причину моего замешательства. Ничего не отыскавши, он сделал свой ход. Я быстро подошёл к столику, отпрыгнул своим конём назад и удалился, успев шепнуть старому товарищу (чтобы мой противник слышал!):

- Кажется, влип!

На этом партия и кончилась: мой противник, сбитый с толку, следующим ходом подставил фигуру. Но за этот выигрыш мне пришлось расплачиваться дважды. Первый раз - когда вынужден был сбивчиво объяснять, что опасность в ничейной позиции мне лишь померещилась (но там и миража не было!); второй раз – в следующем туре (отягощённый предыдущей победой, я глупейшим образом проиграл партию откровенно слабому противнику).

Что и говорить, – конь фигура коварная!

Они могли бы жить…

Тонкая ниточка будущего рассказа раскачивалась бледным привидением; потянуть надо было осторожно, дабы не оборвалась. Но в тот момент, когда я уже готов был это сделать, раздался крик тёщи:

- Сергей, ты слышал, соседи-то ночью опять дрались!..

Дальше шёл «разбор полётов»: море эмоций, технических подробностей, пожеланий. Ко всему этому великолепию добавлялось недовольство моим вялым участием в обсуждении столь актуальной темы.

Ниточка рассказа улетучилась. Винить её не в чем: такой шторм и корабельный трос не выдержал бы.

А сколько их, моих рассказов, стихотворений, погибло в период эмбрионального развития от тёщиного ножа-языка! Они умирали под грохот её зловещего «ха-ха». Как это ни загадочно, но она отлично чувствовала, что делает, и никогда не успокаивалась, пока не растаптывала прозрачное тело плода до кровавого месива! Де Сад и Чикотило – годятся лишь в подмастерья моей тёще.

Хоть мне и тяжело, но постараюсь быть справедливым, и выступлю теперь в роли адвоката. Когда я не витаю в творческих облаках, тёща никогда ко мне не привязывается. Напротив! – удивляет жизненной мудростью, терпимостью, добросердечием. Но стоит мне взять в руки любой томик стихов, - передо мной вновь оказывается веселящийся изверг, жаждущий крови младенцев.

P.S.: А какое великое искушение объявить все зарезанные тёщей рассказы и стихи несостоявшимися шедеврами!

Устами младенцев…

Со времён начала перестройки и до излёта мудрого Путинского правления отношение к церкви очень изменилось. Лично мне лучше всего это видится (точнее: слышится) на двух детских репликах. Первая относится к временам Горбачёва.

В автобус зашёл человек в рясе (в церковных званиях я не разбираюсь) и протянул кондуктору деньги. Сидевший рядом со мной, мальчик произнёс:

- А я думал у них бесплатный проезд…

- Почему? – спросил я, не удержавшись.

- Ну как… они ведь к Богу близко…

Надо же, чтобы сегодня, через два десятка лет, ситуация повторилась! Вернее повторилась только мизансцена – слова нынешний мальчишка произнёс другие:

- До чего ж попы жадные! У них ведь денег навалом, а они лезут в переполненный автобус – экономят на «Газелях»!

Я поймал взгляд мальчугана: на меня смотрели открытые, добрые, умные глаза.

- Нет, - определился я во мнении – он - не злюка. Его устами говорит время, а может и сам Бог!

К хорошему быстро привыкают

Был период, когда я каждый день уходил на работу в шесть утра и приходил в десять вечера. Получалось, что у меня был шестнадцатичасовой рабочий день (вместе с временем потраченным на дорогу). Однажды рабочий день слегка сократили, и я приехал домой на два часа раньше (но всё-таки отработав четырнадцать(!) часов). Удивлённо-возмущённая тёща уставилась на часы и потребовала у них ответа:

- Почему сегодня так рано?!

Как дела?

На вопрос: «Как дела?» Лариса Викторовна неизменно отвечает: «Лучше всех!!!». Три восклицательных знак ставлю за чрезмерную наигранность, искусственность, за мученические усилия носить на своём лице победоносную улыбку, грубо выложенную из поражений, обид, оскорблений, невостребованности, из людского равнодушия и подлости. Эта тяжёлая маска тянет и тянет вниз гордую голову; мышцы шеи уже запредельно устали. Но сбросить маску страшно! Без неё на улицу, - что без трусов. Даже хуже! Трусы прикрывают тело, маска – душу.

Эк мы отвлеклись! Виноват: «я отвлёкся!». Так вот, Лариса Викторовна неизменно отвечает: «Лучше всех!!!». Есть в этом ответе скрытая червоточина. Сама система координат неверная. Скажем, если в палате девяти больным ампутировали две ноги, а десятому только одну, то этот одноногий может считать, что дела у него идут лучше всех.

Затем, для того, чтобы говорить «лучше всех!», надо оценить дела «всех». А здесь мы попадаем в область придурковатых коммунистических идей и лозунгов. Например: «От каждого - по способностям, каждому – по потребностям». Кто будет оценивать эти способности и потребности!?

Вот такие дела, Лариса Викторовна! Ваше «Лучше всех!», если вдуматься, сразу заводит в непроходимые дебри. Ну её к чёрту! эту тяжкую миссию – быть впереди планеты всей.

Ложка дёгтя

Я бы назвал её по имени, либо по имени-отчеству, но уж больно не хочется ставить красивое русское имя рядом с тёмным смолистым жидким продуктом с резким запахом, получаемым путём сухой перегонки дерева, торфа или каменного угля. Называть по фамилии тоже неловко, - режет слух. Воспользуюсь местоимением. Перефразируя классика: если местоимения существуют, значит ими кто-то должен пользоваться!

Мои отношения с ней с самого начала складывались замечательно. Обилие точек соприкосновения, финансовая непересекаемость были тому хорошим подспорьем. Время от времени, она передавала для моих маленьких детей вещи своей дочери, из которых та вырастала. Обычно это делалось где-либо в закоулках, - чему я поначалу не придал никакого значения. Со временем встречаться стало сложнее, и когда встал вопрос об очередной благотворительной акции я, не мудрствуя лукаво, предложил встретиться у неё на работе. Она смутилась, занервничала, стушевалась. Оказалось, что это очень неудобно, неловко, несолидно… Как тут ни вспомнить слова Бога, сказанные Каину:

- Почему ты огорчился, и отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица?

Лопатой как кистью

Весной тёща влюбляется в абстрактное искусство; точнее: в супрематизм; ещё точнее: в самое знаменитое детище Казимира Малевича. Влюбляется тёща, а так сказать постельную функцию (коя есть главная суть всякой любви) приходится выполнять мне, совершая бесчисленные фрикции с …лопатой. Выглядит это примерно так. Побродив по огороду, тёща радостно сообщает:

- Сергей, я там тебе «Чёрный квадрат» нарисовала; ты мне скопай его, пока я чайку попью.

Плюшкин разбушевался

Есть такой русский обычай спорить на куриной косточке. Косточку ломают, а потом стараются дать в руки какой-либо предмет, сопроводив забывчивость соперника словами: «бери и помни!». Именно таким образом, сразились мы как-то с Демидовым на бутылку водки. Спустя дней десять, я выиграл спор. Вот тут и началось! Ситуация была дочерняя от классической: карточный долг - долг чести. Какая там честь! Демидов начал судорожно перечислять все бутылки когда-либо купленные им, в распитии коих я имел несчастье участвовать. Какое отношение они имели к нашему спору? Младенцу ясно, что никакого! А Демидова всё несло, несло, несло… И вдруг я узнал его: передо мной размахивал руками проигравший (да ведь не проигравшийся! – бутылка то всего!) Плюшкин, бог весть каким образом, оказавшийся за зелёным сукном карточного стола.

Нелёгкий выбор

Лариса Викторовна – врач-гинеколог. Думается, в каком-то ракурсе этот факт придаёт истории, которую я сейчас собираюсь рассказать, особый акцент, неуловимым образом подправляющий смысл. А может мне это только кажется. Так или иначе, но я счёл нужным сообщить Вам, что Лариса Викторовна – врач-гинеколог.

Ехали мы как-то втроём в машине скорой помощи: я, водитель и Лариса Викторовна. Виноват! Конечно же, правильно будет сказать так: ехали мы как-то втроём в машине скорой помощи: Лариса Викторовна, водитель и я. Вместо «я» модно писать: «ваш покорный слуга». Но мне так писать нельзя: вызовет усмешки друзей, знакомых: если не гордый дух Стеньки Разина, то уж вздорная натура Ноздрёва во мне точно неистребима.

Да что ж это такое делается?! Нить рассказа постоянно норовит убежать в сторону. Видать мощный дух Ларисы Викторовны решил в эту ночь дать ей отдохнуть от бесчисленных дежурств и витает надо мной, самим своим генеральским присутствием, внося сумятицу в мои мысли. Ну уж нет!.. Даю слово довести рассказ до конца,

ни разу дале не отвлекшись.

Итак, Лариса Викторовна – врач-гинеколог. И ехали мы как-то втроём в машине скорой помощи: Лариса Викторовна, водитель и я. Проезжая мимо моей родной деревни, мы наткнулись на похоронную процессию. Хоронили женщину. Я заметил, что покойница была широкой души человек, что среди женщин большая редкость.

- Усов, ты хоть бы при мне такого не говорил! – вспылила Лариса Викторовна.

- Я, Лариса Викторовна, при Вас потому так смело и говорю, что в первую очередь ценю в Вас человека, - робко защитился я.

Следующие двадцать километров мы ехали молча. А на двадцать первом Лариса Викторовна взорвалась не на шутку:

- Ну, Усов, ты меня ещё плохо знаешь!..

Двадцать километров дороги Лариса Викторовна, борясь с тряской, держала в одной руке «Женщину» а в другой «Человека» и пыталась определить что тяжелее, жизненно важнее. В конце концов, победила «Женщина». О «Человеке» до конца пути и не вспоминалось.

Влюбчивый хам

Называть его можно по-разному: главврач, врач, «какой там врач?», «совсем не врач», Анатолий Иванович и т.д. Но если попробовать (следуя гоголевским рецептам) описать его одной чертой, то лучше всего к нему подходит слово «Хам». Он не просто хам, а Хам с очень и очень большой буквы. И вот этот Хам имеет одну слабость: втюхивается в новых сотрудников, независимо от их пола, как институтка, переполненная гормонами любви. Он возводит их на пьедестал, ставит всем в пример, а уж как возмущается, если кто-то не проявляет должного трепетанья к предмету его страсти! Интересно, что любовь Хама - словно зонтик: объект влюблённости превращается в единственный островок, свободный от изощрённого хамства. Но Хам есть Хам; он быстро разочаровывается; ему становится стыдно за свою слабость. И тогда, словно желая зачеркнуть нечаянно вырвавшееся слово, он выливает на голову своей недавней привязанности всю скопившуюся черноту крепчайшей концентрации. Убедившись, что объект уже невидим под скопищами грязи, Хам начинает искать себе новую любовь.

Сволочь

Мужчина к женщине приходит.

Снимает шляпу и пальто,

И между ними происходит,

Я извиняюсь, чёрте-те что.

И. Иртеньев

Он забежал к ней на минутку, по делу. Решили вспрыснуть встречу и, как это часто бывает, минутка переросла в часы. Она быстро накрыла стол, достала бутылку водки. Выпили. Захмелели. Поговорили, как старые друзья. И всё бы ничего, но в сантиметре от донышка бутылки сработал старый закон: баба пьяная – п…а чужая.

Он соображал достаточно трезво, – подумаешь, бутылка на двоих! Терять старого надёжного друга, ради одной сомнительной секс-авантюры, ему явно не хотелось. Но капкан захлопнулся! – отказать, значит нанести ей жестокое оскорбление, как женщине. Всякие разговоры, объяснения тут бесполезны! Выходило, что вырваться из западни можно было только разорвав узы дружбы.

Кратковременную панику он заел бутербродом. А тут как раз пришла спасительная идея. Спасительной эта идея могла показаться только на краю пропасти, - в нормальной ситуации он бы отверг её, как чрезвычайно рискованную.

Сделав вид, что поддался её чарам (хотя это было и не просто – она была для него женщиной, другом, - но не бабой!), он быстро перехватил инициативу в свои руки и …поймал её на рефлексе: она, убедившись, что он начал «штурм», невольно заняла отработанную тысячелетиями женскую позицию: «А может не надо?». Тут-то он и подсёк! Мол, раз ты считаешь, что не надо – значит не надо! – хоть и сильно хочется. Главное, что теперь (пусть чисто формально!) решение об отказе от секса принадлежало ей!

Несколько минут её коллапса он использовал для отхода, соблюдая все рамки приличия. Уже когда он был на пороге, у неё вырвалось:

- Ну и сволочь же ты!

Несмотря на то, что он стал в её глазах сволочью, друзьями они остались, - даже в большей степени чем раньше.

Спустя какое-то время, он рассказал эту историю другой женщине-другу, умолчав последнюю фразу. Но та, другая, сама её произнесла, в качестве комментария.

Спектральный анализ

Каждый Охотник

Желает Знать Где Сидит Фазан

Как бы не гневалась тёща, какие бы усмешки не посылала в мой адрес, в глубине души она меня всецело принимает и, как это ни странно звучит, с радостью смиряется с моим существованием в качестве её зятя. То же, но короче: презирая меня, она втайне гордится собой. Считать с её души сей набор, было для меня достаточно просто. А вот разобраться, понять, объяснить!.. тут я на какое-то время безнадёжно застрял. Глаза мне открыл его величество Случай.

Как все пожилые люди, тёща любит поговорить сама с собой. И вот, после того как я (каюсь! каюсь!) подслушал одну из таких бесед, - всё стало ясно как божий день. Дело в том, что тёща определяет меня как …кару божью за её грехи, посланную уже на этом свете, дабы ей не привелось мучиться на том. Вот так. Ни больше, ни меньше. Расшифровать радугу тёщиных чувств ко мне стало куда как легко. Правда на классическую семицветную она не распыляется, но пятицветка вырисовывается чётко:

Карает Ослушников Жутким Зятем Господь.

Вернёмся к началу, ибо теперь многое понятно: тёща презирает меня как палача, но гордится тем, что Господь благодушен к ней и даёт возможность войти в рай со всеми удобствами.

Порода

Иногда, чтобы лучше выразить, то что собираешься выразить, бывает полезно сравнить людей с животными. Причём, в этом нет никакого желания обидеть кого-либо! Просто так удобней. В математике подобный приём называется проекцией.

Было дело: работал я в охране. Два поста по два человека. Ночью вдвоём на одном посту делать особо нечего; напрашивается мысль: «Почему бы по очереди не поспать?». Официально сон на рабочем месте не разрешается, но куда девать здравый смысл?!

Как-то две ночи подряд была проверка. В первую ночь проверял зам начальника: заглянул во все щели явно стараясь налететь, схватить, укусить. Так злобная дворняга, захлёбываясь от самозабвенного лая, кидается на всех прохожих – это единственный доступный для неё способ проявить себя в мире. Во вторую ночь проверял сам начальник службы: убедился, что на постах бодрствуют по одному человеку и, поблагодарив за службу, поехал домой. О двух, явно спящих, не было и речи. А ведь до каптёрки-спальни было всего пять шагов! Но, поднявшись ночью с тёплой постели, намотав на колёса своей машины порядочный километраж, потратившись на бензин, начальник службы не мог (в хорошем, благородном – увы, забываемом - смысле), не мог сделать эти пять шагов – порода!

Закон сохранения сонливости

Пять утра. Клонит в сон. Чёртова работа!

Берусь писать.

Это самое длинное предложение, на которое я сейчас способен.

Любое время суток. Вы читаете эти строки. Вас клонит в сон.

Рыбалка

или

Не перевелись ещё богатыри на Руси

Вытирая рты рукавами, три мужика выходят из придорожной пельменной. По их раскрепощённой весёлости, по светлому взгляду в будущее, видно, что выпили они изрядно, что деньжата на «продолжение банкета» имеются, и что пока можно, никуда не торопясь, посмаковать прелести момента.

В общем, этакий выход богатырей: размять душу и тело, порезвиться силой молодецкой, чтобы потом вновь предаться застолью.

Надобно заметить: накануне прошёл мощный ливень, полностью затопивший придорожную канаву.

О, читатель! знаю, знаю, что ты норовишь забежать вперёд, угадать, предсказать… Да и набор нехитрый: глубокая лужа и трое пьяных – комбинаций не так уж много. Но в дело вмешивается третий фактор: навстречу нашим героям идут трое (вот оно счастливое совпадение цифр!), трое мальчишек с рыбалки. Всё как положено: удочки, улов, счастливая улыбка на лицах. Один из богатырей, видимо Алёша Попович, выдаёт на гора замечательную идею. Былинные герои выделяют пацанам деньги на посещение пельменной, берут удочки и, предварительно нацепив на крючки ещё трепыхающуюся рыбу, садятся у придорожной канавы, имитируя рыбалку. Принятый на грудь алкоголь открывает в наших героях поистине богатырские актёрские таланты. Доведись Станиславскому увидеть этот спектакль, он не кричал бы: «Верю!».

- Не верю! Не верю, что это простые смертные! - так могут играть только боги!!! – вот что сорвалось бы с его уст.

Описывать дальнейшее – заниматься литературным самоубийством. Однако, замечу: многочисленные прохожие реагировали на рыбалку в луже в широчайшем диапазоне! Чтобы дать об этом хоть малейшее представление, потребуется объём Библии. А самыми благодарными зрителями были, конечно же, три хлопца, снабдившие актёров-богатырей необходимым реквизитом.

Не сожжённый мост

Эту историю мне рассказал Пётр Леонидович Невский.

Двое по пьяне решили бросить курить. Правда сделали маленькое исключение: если где в гулянке, то за компанию, дабы не выглядеть белой вороной, можно сигареткой подымить. А так, ни-ни. Один из этих двоих был человеком слова и чести, второй – прохвост каких мало. Проходит два месяца. Человек Слова звонит Прохвосту и начинает без предисловий:

- Договор о не курении, который мы с тобой заключили, я разрываю в одностороннем порядке.

- Почему?! – громко возмущается Прохвост, стряхивая пепел с сигареты.

- А ты помнишь, какой пунктик мы вставили в сей исторический документ? Если где в гулянке, то за компанию, дабы не выглядеть белой вороной, можно сигареткой подымить. Так вот, я как хочу курить, - ищу где бы выпить; скоро алкоголиком стану!

Известный анекдот

Звонок. Мужик открывает дверь; там стоит Смерть и предъявляет ему табличку с надписью «Послезавтра» (чёрная метка!).

Звонок. Мужик открывает дверь; там стоит Смерть и предъявляет ему табличку с надписью «Завтра».

Звонок. Мужик открывает дверь; там стоит Смерть и предъявляет ему табличку с надписью «Сегодня».

Звонок. Мужик открывает дверь; там стоит Смерть и предъявляет ему табличку с надписью «Вчера».

Мужик оказался честным человеком. А поскольку честность в первую очередь подразумевает честность перед самим собой, он понял (Да! да! честность - помогает понять, более того: она - необходимое условие понимания), мужик понял, что теперь уже не имеет значения придёт завтра Смерть с очередной табличкой или не придёт. Главное в другом: она права! За истёкшие три дня зловонный огонь ожидания смерти выжег в его душе всё живое; нить, связующая его с жизнью перегорела и концы разлетелись в разные стороны. Что ему теперь жизнь?! – у него нет на неё ни сил, ни желания. Он умирал по частям.

Он умирал по частям, ибо таков механизм действия страха: чем больше страшишься, тем больше впускаешь в душу источник страха.

Ветеранам одного брака посвящается

Мне не раз приходилось слышать, как люди, прожившие долго в одном браке, кичатся этим. Вот, дескать, как надо, по человечески-то. Одна любовь на всю жизнь! и так далее. Но всегда, всегда! это оказывалось ложью. В их жизни без труда обнаруживались моменты выбора: остаться ли с прежним супругом (-ой) или искать нового. Если нового, то неизбежны: грязь развода, делёж имущества, квартирный вопрос, грядущие проблемы по оси отчим – дети. А если остаться с прежним супругом? Тогда всего одна проблема: Он. И только! Поддавшись убедительной наглядности цифр, многие отдают предпочтение прежнему супругу, по существу заново вступая с ним в брак («заново» - ещё и потому, что, как правило, прежний внутренний образ супруга в это время перерождается в более нынешний, более настоящий, который не хуже и не лучше – он просто другой). А со стороны всё это выглядит как «всю жизнь и в горе, и в радости…»

Сон Невской

У Невских была собачка, купленная по настоянию детей. Надо ли говорить, что дети поиграли с собачкой дня три и самым бесцеремонным образом бросили её на попечение старших членов семьи? Те собачку аккуратно кормили, выгуливали, любили. Идиллия. Правда щенок всё время норовил покусать ножки мебели да излохматить шторы, но это ничего – не царские палаты. Любовь к четвероногому другу безоговорочно перевешивала маленькие сопутствующие неприятности.

И вот снится как-то Татьяне Васильевне сон.

Собачка пропала. Все сбились с ног, но выйти на след так и не смогли. Решили новую собачку не заводить – второй такой очаровашки быть не может. Вскоре накупили дорогой мебели, развесили шикарные шторы, портьеры (возможно это одно и то же - не знаю; заглядывать в словари не буду – не тот случай). В общем, обставились со вкусом. И вдруг неожиданно собачка нашлась.

Немая сцена.

Конец сна.

Мне остаётся добавить, что собачка ненадолго пережила тот сон – её усыпили.

О бисере

- Не мечите бисер перед свиньями, - завещал Христос. Всю жизнь спотыкаюсь об этот камень. Уж каких только свиней видеть не приходилось! а токмо всё не впрок: вновь и вновь рассыпаю бисер перед их рылами. Похоже, что свинопедия человеков – книга без конца. Христос, думается, это и сам понял, когда толпа (недавно певшая ему «Осанна!») кричала Пилату: «Распни его! Распни!».

О, как! Ловко я себя поставил рядом с Христом! Мол, одинаково от свиней страдаем. А хоть бы и так. У Вас разве по-другому?! То-то же. В каждом есть и Христос, и свинья. Просто свой бисер много жальче чужого: над своим подолгу плачем, а по чужому проскакали и не заметили. Поройтесь в памяти.

В автобусе

Две женщины сцепились из-за какого-то пустяка, но ругались не пустячно, не спустя рукава: вкуса, энергии, творчества было хоть отбавляй. Одна из них, всецело отдавшись схватке, чуть не проехала свою остановку; вторая, оставшись без противника, вспомнила, что ещё не заплатила за проезд. Но распалённое сердце требовало боя, и безошибочно нашло его. Женщина стала совать деньги под нос пассажирке, у которой были заняты обе руки. Та в свою очередь казалось только и ждала повода. Новый скандал, по буйству красок, сочности образов, по широте пожеланий, явно затмил предыдущий. Обе соперницы в бешеном темпе жалили друг друга своими языками-шпагами. Стоявший рядом мужчина, бог весть с каких побуждений, то ли заметил, то ли спросил:

- Почему женщины в транспорте такие агрессивные?!

На что задира, ведущая вторую дуэль кряду, мгновенно выпалила, ничуть не сбавляя напора на главном направлении:

- Зато они гораздо менее любопытны!

Этого сверх быстрого и удивительно точного выпада, хватило для того, чтобы мужчина больше не показывал признаков жизни. А над его похороненным вопросом неустанно звенели мушкетёрские клинки и реял благородный флаг могучего Портоса: «Я дерусь, потому, что я дерусь!».

Диалог

- Здравствуйте! Рад Вас видеть!

- Такая же фигня.

Арифметика бухгалтера

Демидов, Мифодий и я забежали перекусить в пельменную. На выходе натыкаемся на мою жену. Для дальнейшего полезно заметить, что по профессии она бухгалтер. Обращая на моих спутников ровно столько внимания, сколько обязывают правила вежливости, жена пристально изучает меня на предмет алкоголя. Ничего не увидав и не унюхав, она пытается хотя бы услышать:

- Признавайтесь сколько выпили!

- Не пили совсем.

- Не врите!!

- Да не пили мы!

- Так я вам и поверила, что вы полчаса сидели тут как два дурака втроём!!!

Дела добрые

Спешу в роддом; до автобуса полчаса; как бы чего не забыть. Нервы взвинчены; душа поёт; тело летает. Ещё бы: у меня родилась дочь! Уже на пороге тёща пытается вручить каких-нибудь гостинцев. Всё ею предлагаемое идёт вразрез либо с инструкцией роддома, либо со здравым смыслом. Но тёща горит неукротимым желанием внести свою лепту. Показываю на часы. В отчаянии тёща достаёт из кармана две затасканных карамельки и переселяет их в мой карман.

- Хочешь Наталье передай, - хочешь сам в дороге съешь.

Минут через пять, после посещения роддома, я встретил Демидова. Выпив бутылку, мы уже вдвоём пошли в роддом, наивно пытаясь зажевать алкогольные пары тёщиными конфетами. Наталья в два счёта нас рассекретила из окна второго этажа.

Проходит два дня. Ситуация меняется: теперь тёща едет в роддом, а я остаюсь дома. Исходя из соображений этикета, терпеливо дожидаюсь у двери пока тёща выйдет. Её сборы – если не вечность, то уж тысячелетие точно. Наконец тёща ногой на пороге. В этот момент я понимаю что чувствовал атлант, передавая Гераклу небо. Когда дверь уже почти закрылась, тёща неожиданно оборачивается и спрашивает в щелку:

- Сергей, у тебя есть жевачка или что-нибудь такое… ну чтоб в автобусе не тошнило?

- Нет, - растерявшись от неожиданности напора, мямлю я.

- А две конфетки, что я тебе давала? Где они?!

Финальная сцена.

«Ревизор» отдыхает.

Странный порок

Идёт по жизни человек, и собирает в мешок всё дерьмо, попадающееся ему на пути (а то ещё и порядочный круг сделает, - лишь бы побольше лепёшку подобрать); наклеивает на собранное дерьмо ярлыки (время, место, обстоятельства…); бережно несёт мешок на своих натруженных плечах; на привале развязывает его, смакуя, перебирает содержимое, сверяет по реестру (ревизия!); и снова: собирает, наклеивает, пересчитывает, сортирует…

Не думайте, что за свою деятельность он получает какое-то вознаграждение, - всё держится на голом энтузиазме!

Конечно, - это аллегория. Притча. Но притча – наипрозрачнейшая! И речь в ней идёт о злопамятных людях, кои суть (читайте притчу) дерьмоносы. Золотари по призванию. Им нравится сам процесс.

Сразу за злопамятностью идёт мстительность. Мстительные идут дальше: они взамен собранного чужого дерьма щедро раскидывают своё. Именно таким был граф Монте-Кристо. А запутавшийся в дерьме пушкинский Сильвио! - помните, как он, горячо желая отомстить за одно оскорбление, вынужден был снести другое!

Вот так посмотришь, посмотришь, и, даже не имея религиозных позывов, всем сердцем принимаешь слова Христа:

Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас.

И ум не сопротивляется, - он понимает: любить врагов, в конце концов, просто выгоднее, хотя бы с точки зрения чистоплотности.

Внезапное решение

Начало стандартное, а именно: «Выпили мы изрядно».

Выпили мы изрядно (Брусницына, Демидов, я (вот Вам минус местоимений: себя приходится писать с маленькой буквы)). На ночлег, в логово Демидова, шли уже ночью. Дабы избежать избитых метафорических оборотов, скажу просто: было темно. Пока мои спутники прикуривали, я успел спрятаться за какой-то куст, возможно желая пугнуть их.

- А где Усов? – обнаружила пропажу Брусницына – Серёжка!

Рычать зверем было ещё рано (дистанция большая), и я затаился как мышь.

- Серёжка, ты где-е?!

За пять шагов до моего укрытия подаёт голос и Демидов:

- Да пошли уже! Куда он к чёрту денется? Здесь ему идти больше некуда.

«Как это некуда?», - вспыхивает в моём мозгу, - «Домой пойду!». И забыв, что хотел испугать спутников, что до дома больше пятидесяти километров, что в сумке у меня лежит бутылка водки и пачка пельменей, я тихо выбрался из укрытия и отправился домой.

В семь утра меня подобрал рейсовый автобус; я был уставший, но счастливый: как хорошо когда есть куда идти!

Любовь и дружба

Демидов влюбился. Он кинулся в пламя захватывающего чувства, даже не очертя головы. Очерчивать было некогда, да и… чем, собственно? Предки наши, кидаясь в бой, пользовались для этой цели ратным оружием - мечом то бишь. А тут… Пик любви пришёлся на канун дня рождения Демидова. Конечно, ему больше всего на свете хотелось провести его наедине со своей новой возлюбленной. Но как быть со старым другом?..

Приглашение я получил в устной форме, по телефону. Его формальность, общая вялость не могли не почувствоваться. Так как мне всё было понятно, я стал сетовать на занятость. Ах! если бы Вы слышали с какой радостью, попирая все правила этикета (всё-таки это было приглашение), утешал меня Демидов:

- Да ладно!.. чё там… не последний день живём! Ну давай, Серёжка, пока!

На коротких дистанциях любовь всегда шустрее дружбы.

Пропуск

Тем, у кого нет постоянного пропуска, для того чтобы пройти, требуется выписать пропуск разовый. А это означает: предъявить паспорт, подождать пока с него занесут данные в амбарную книгу, заполнят графы серенькой бумажки, которая и есть пропуск. Опаздывающим вся эта волокита конечно не по нраву. Они ноют, скулят, возмущаются, нетерпеливо переминаются с ноги на ногу… ждут когда охранник соберёт детальку их судьбы. На несколько тысяч подобных нытиков пришлось лишь одно исключение – убийственная статистика! Бойкая, фонтанирующая девица, вне зависимости от того опаздывает она или нет, всегда хватает без очереди пустой пропуск и начинает его заполнять на своё имя, так что охраннику остаётся в нём только расписаться. В предыдущем предложении смысл слова «очередь» плавает: очередь за пропуском есть, и порой немалая, но очереди желающих самостоятельно заполнить свой пропуск нет!

Я стал приглядываться, чем же эта девица отличается от прочего люда? Ни у кого! ни у кого глаза не блестят такой любовью к жизни как у неё! Этот мир – её мир. Другие ждут когда охранник выпишет пропуск, как жертва насилия ждёт когда её закончат насиловать; она же и в этом любит мир, и отдаётся ему как страстная любовница, не боясь взять на себя инициативу, не скупясь на ласки, не жалея силы для объятий…

Интересно, что импотентов от жизни этот пример ничему не учит: они так и не понимают что «ад – есть сожаление о том, что уже нельзя любить». Ф.М. Достоевский. За точность цитаты не ручаюсь.

Храбрость за чужой счёт

Бутько Владимир Семёнович, Карпенко Вова и его брат Санек (назвал всех так, как называю про себя) перекрывали у нас крышу, меняли потолок.

Ситуация:

Мы с Саньком подаём брус; чтобы его принять Вове Карпенко надо либо пройти по шаткой доске, либо спуститься по лестнице, перетащить лестницу, вновь подняться по ней. Вова решает рискнуть. Когда одна его нога была уже на сомнительном пути, он решает подстраховаться нашим мнением:

- Выдержит?

Явно не желая дожидаться окончания более длительного манёвра, мы с Саньком в один голос закричали:

- Да, да! Конечно выдержит!

Как в ультрафиолетовом свете определяются фальшивые купюры, так в присутствии Владимира Семёновича была видна фальшивость нашей уверенности, что доска выдержит.

Пояснение для тех кто не знаком с Владимиром Семёновичем: он бы никогда не стал

а) перекладывать ответственность за принятие решения на чужие плечи;

б) подталкивать кого-либо к рискованным действиям (хотя сам риска не чурается!).

Рассказ из пяти слов

Одуванчика попросили оценить прелесть бури…

Страшная история

Зашёл я как-то к Кощенковой в аптеку (она тогда работала зав. аптекой). Там в бытовке уже сидел Шемель, а перед ним стояла бутылка какого-то бальзама.

- Будешь? – спросил Шемель.

- Буду, - ответил я столь же коротко.

Лаконизм разговоров предвосхищающих выпивку, видимо объясняется боязнью пролить энергию не в то русло.

Опрокинув полную стопку тёмной вязкой жидкости, я понял что произошло нечто ужасное.

Чтобы написать комментарий - щелкните мышью на рисунок ниже