Старуха, лежа на своем смертном одре, вспоминала всех тех пылких юношей, и страстных мужчин, которые у нее просили, и которым она не дала. И слезы раскаяния и досады, на саму себя, буквально заливали ее некогда прекрасные, а ныне выцветшие от горя и от времени глаза.